Правосудие в Миранже - Элизабет Мотш Страница 3

Отделившись от общей группы, навстречу прибывшему двинулся председатель магистратуры де Ла Барелль. Не дойдя до гостя нескольких шагов, он остановился. Все в облике председателя дышало превосходством: атлетическое телосложение, зрелый пятидесятилетний возраст, холодный взгляд голубых глаз и удивительная манера пылко протягивать руки, чтобы тут же убрать их.

По мере того как судья Данвер приближался к группе чиновников и военных, в нем проснулось желание бросить им всем вызов, и этот огонек бравады, разгоравшийся в его душе, он искусно лелеял и поддерживал. Подозрительность, с которой встретили его хозяева постоялого двора, не шла ни в какое сравнение с той, что ожидала его здесь. Иначе и быть не могло — ведь он приехал копаться в грязном белье магистратуры.

С чувством полного осознания отведенной ему роли, судья обвел собрание взглядом и поприветствовал коллег, подкрепив свои слова легким кивком. Его не смутили ни представительный вид председателя де Ла Барелля, ни поток резкого света, падавший из высокого стрельчатого окна, ни расстояние, отделявшее его от возвышения, на котором стояли представители магистратуры.

Но он никак не ожидал последовавшего затем предложения.

По сложившейся традиции им предстояло разделить легкую утреннюю трапезу. Ничто так не возбуждает аппетит, как хороший стаканчик местного вина, сказал председатель де Ла Барелль. Пятна на его светло-желтой мантии свидетельствовали о том, что слов на ветер он не бросал…

Впервые в жизни судья Данвер начал свой рабочий день со стакана белого вина.

Пока собравшиеся за столом разбирали бисквиты, Тимоте де Ла Барелль с учтивостью настоящего вельможи представлял свое окружение, перечисляя звания, должности и заслуги каждого, что говорило о добром согласии и корпоративном духе чиновников магистратуры. Так состоялось знакомство с судьями Миранжа.

Места по обе стороны от председателя занимали двое судей в пурпурно-черных мантиях. Начальник тюрьмы и лейтенант полиции, одетые в военную форму, сидели слева от него, как и секретарь суда с мертвенно-бледным лицом. На другом конце стола, почти повернувшись к ним спинами, расположились два священника в сутанах черного и белого цвета, напоминая собой две клетки шахматной доски.

В то время как иезуит осыпал новоприбывшего любезностями, шевалье д’Ир возвел очи горе.

— Благочестивый человек, — пояснил председатель суда, — член местного братства. Приверженцы Очищения не являются ни католиками, ни протестантами. Они почитают одновременно и доминиканца Нидера, впервые описавшего шабаш, и Лютера, для которого ведьмы суть «дьявольские отродья». Таким образом, они возносятся над религиозными разногласиями, объединенные ярой ненавистью к силам зла…

Отражаясь от навощенных деревянных панелей, голос де Ла Барелля эхом разносился по залу, несмотря на развешенные по стенам фламандские гобелены, которые должны были приглушать все звуки.

— А вы, господин королевский инспектор, — меняя тон, спросил председатель, — являетесь, насколько мне известно, страстным любителем ботаники?

Такой поворот беседы несколько смутил судью Данвера.

— Лично меня, — продолжал Ла Барелль, — интересует лишь та ее часть, которая касается грибов. Она незначительна по отношению к ботанике в целом, зато велика по количеству видов!

После этого председатель суда дал слово своим людям.

Лейтенант полиции сообщил, что через осведомителей ему стало известно о подготовке новой акции самосуда. Повитуху Рен Бригетту собираются подвергнуть испытанию водной купелью. Раздетую донага и связанную по рукам и ногам, ее бросят в озеро Трем. Если она всплывет на поверхность, то тем самым докажет, что связана с дьяволом посредством летучих веществ. Суд должен поторопиться начать процесс, если не хочет, чтобы народ сам вершил правосудие.

— Суды уже давно отказались от такого метода, — напомнил председатель.

— По причине его неэффективности, — уточнил судья Канэн.

— Но народ настаивает на его применении, — не унимался лейтенант полиции.

Разговор постепенно перешел к главному. Последние костры, к сожалению, не смогли избавить округу от ведьмы, которую в этих краях называют бородатой женщиной. Суд обязан продолжить поиски этой прислужницы дьявола, предающейся оргиям и творящей преступления.

Но суд должен сохранять осторожность. Несмотря на то, что свидетельских показаний предостаточно, личность этой женщины во многом остается загадкой, во всяком случае сведения о ней крайне противоречивы. До сих пор поиски велись по двум приметам: волосам на подбородке и необычному голосу. Лейтенант полиции систематически осматривает подбородки женщин. Начальник тюрьмы постоянно прислушивается к голосам заключенных. Отныне, удвоив бдительность, они будут применять еще более крутые меры…

Стаканы опустели, и последние крошки застолья исчезли в совке прислуги. Суд перешел к рассмотрению текущих дел.

Судья и прокурор Канэн представили первую подозреваемую. Это была некая Анна Дюмулен, двадцати семи лет от роду, в здравом рассудке, католичка, проживающая над аптекой на площади Золотого Льва.

На площади Золотого Льва…

— Женщина, которая сейчас появится перед нами, опасна, — с пафосом произнес Канэн. — Барб Минар указала на нее, как на колдунью, прежде чем взошла на костер. Подозреваемая — умная женщина, она владеет грамотой, умеет убеждать и могла бы повести за собой толпу… Конечно, она не похожа на бородатую ведьму, но в своем коварстве дьявол способен изменить облик любого существа, когда хочет воспользоваться им.

Члены суда согласно закивали.

— Подозрения усиливало то, — продолжал Канэн, — что пять недель назад таинственным образом скончался ее муж Гастон Дюмулен, городской аптекарь, сын и внук аптекаря. В связи с этим возникает вопрос, а не отравила ли его Анна Дюмулен, пользуясь колдовскими методами в сочетании с фармацевтическими познаниями. Супружеская чета пользовалась хорошей репутацией у городских властей, церкви, среди медиков, но теперь по городу ходят упорные слухи, что смерть мужа — дело рук вдовы. В церковь поступили пять соответствующих письменных доносов. Во время допроса, проведенного в доме Анны Дюмулен старшим офицером полиции, та категорически все отрицала и вела себя очень высокомерно.

— Достаточно, — объявил Тимоте де Ла Барелль. — Пусть приведут обвиняемую.

Двери зала заседаний распахнулись, и на пороге возник хрупкий силуэт в окружении двух дюжих вооруженных стражников. Женщина была одета в черное платье, которое подчеркивало мертвенную бледность ее лица. Она шла мелкими шажками, словно боясь оступиться. Несмотря на свои кирасы, стражники выглядели оробевшими и смотрели прямо перед собой, устремив взгляды куда-то вдаль. Судья Данвер заметил, как между полами накидки на талии женщины блеснула золотистая точка.