Разящая стрела Амура - Ирина Родионова Страница 3

— Зина, ты зря тратишь время. Среди знакомых ты отца для ребенка не найдешь. Здесь же миллион всяческих ограничений! Вдруг жена узнает? Или, может быть, ты сейчас алиментов не хочешь, а потом… мало ли что…

— Да я никогда! — вспыхнула целомудренная Вера Николаевна.

— Ты зря не кипятись, — арфистка элегантно стряхнула пепел с «Примы», которую курила через двадцатипятисантиметровый антикварный мундштук. — Бери лучше путевку и поезжай в дом отдыха.

— Какой дом отдыха? — целомудренные глаза мадам Савиной полезли вверх. — Сейчас же ноябрь месяц! Я что, должна буду целыми днями в номере сидеть?

— Во-первых, ноябрь идеально подходит.

Народу не будет, тебе конкуренции меньше, по принципу «на безрыбье»… ну да ладно.

Во-вторых, ты должна будешь в номере не сидеть, а лежать. В-третьих, обязательно не одна.

— Что?!

Но, увы! В наш испорченный век даже на курорте никто не отважился осквернить такое закаленное целомудрие. Мужчины склоняли головы, терли переносицы, кряхтели, рассыпались в пространных объяснениях, но все как один в итоге отказывались категорически.

Вернулась мадам Савина такой же невинной, как и уезжала. Кроме того, у арфистки кроме длинных рук был еще и очень длинный язык. Месяца полтора Вера Николаевна сносила смешки за своей спиной и сальные шутки в курилке, а затем ушла из оркестра «по собственному желанию», в ДМШ № 5 им. Н. П. Римского-Корсакова, но как мы уже знаем, это учреждение оказалось кузницей разврата.

* * *

— Как? Я спрашиваю, как в таких условиях можно заниматься морально-нравственным воспитанием?! — стучала она кулаком по огромному, полированному столу начальника комитета по образованию. — Как можно прививать подрастающему поколению понятия о приличиях, когда все считавшееся неприличным всего двадцать лет назад, сегодня норма?!

Начальник комитата утирал пот со лба, разводил руками и пожимал плечами. Полчаса назад эта женщина в коричневом костюме фасона догороховских времен и огромных очках в роговой оправе, ворвалась в его кабинет, потрясая кипой нот, начав яростно критиковать современную эстетику одежды. На вид ей было лет сорок, сорок пять. Тонкие, плотно сжатые, красные губы в нитку; блеклые веснушки вокруг острого носа: выступающие скулы; пронзительные серые глаза; огненно-рыжие волосы заплетены в толстую косу, аккуратно уложенную вокруг головы; точеная фигура…

«Пожалуй, если с нее убрать весь старомодный хлам, весьма эффектная получилась бы женщина», — неожиданно для самого себя подумал начальник и тут же сам себя одернул. — «Хотя, нет, пожалуй… Не дай Бог с такой мегерой оказаться где-нибудь… наедине…».

— Э… простите… а чем я могу помочь? — вставил он робко, улучив момент, когда незнакомка переводила дыхание.

— Как?! И вы еще спрашиваете?! Запретить!

— Что запретить? — осторожно поинтересовался начальник, непроизвольно шаря рукой под крышкой стола. Раньше он был кассиром в банке, а там, как известно, под крышкой каждого стола каждого кассира, находится кнопка вызова вооруженной охраны.

— Все! — последовал ответ.

— Все? — брови начальника взлетели вверх.

— Нет, ну кое-что конечно, можно оставить, даже ввести специально, примирительно кивнула головой дама.

Начальник покосился на ее грудь, вздымающуюся и опускающуюся как нос корабля в семибалльный шторм, и с тоской подумал: «Какую женщину загубили!».

— Хорошо, изложите свой проект на бумаге и представьте, как только будете готовы, — сказал он, стараясь выглядеть предельно серьезно и сурово.

— Зачем эта волокита?! — последовал раздраженный ответ.

Тонкая рука с узкой белой кистью и длинными красивыми пальцами легла на стол.

Начальник недоуменно посмотрел на эту руку, затем поднял глаза на ее обладательницу. «Э-э-х… Кто ж тебя так обидел, красавица?», — подумал он, глядя на плотно сжатые губы и круто изогнутые брови.

— Но мы не можем так вот… Э-э…

С бухты-трахты… то есть барахты, взять и запретить, — развел руками главный по образованию.

— Вы — тряпка! — раздалось в ответ.

Начальник такого никак не ожидал, поэтому в первую секунду просто не поверил своим ушам.

— Всего-то нужно ввести правила, запрещающие неприличную одежду! Проще говоря, сделать так, чтобы девочки ходили в школу одетыми, а не голыми!

— Ну, знаете! — начальник начал терять терпение.

Взглянул на незнакомку еще раз и почему-то не смог сдержать восхищенный вздох.

Все-таки вот это вулкан! Какая страсть!

— Голым у нас никто не ходит, — он положил совершенно мокрые ладони на стол, — за этим следит милиция. Поэтому в специальном распоряжении со стороны нашего комитета, не вижу необходимости…

— Вы издеваетесь?! — женщина вскочила.

Ее тонкий красный рот изогнулся подковой. Она схватила свою нотную пачку, замахнулась ей на совершенно вспотевшего чиновника, издала нечленораздельный дребезжащий звук и быстро пошла к двери.

Взявшись за ручку, она обернулась и крикнула:

— Вы мне ответите за потворство разврату! Я на вас найду управу! Я обращусь в средства массовой информации! В органы прокуратуры! В международные организации по борьбе с порнографией!

И выбежала вон, хлопнув дверью.

Начальник только и смог, что шумно выдохнуть.

— У-ф-ф… — затем нажал на кнопку селектора. — Людочка! Принесите мне минеральной воды.

Секретарша сочувственно посмотрела на шефа, который утирался платком, периодически бормоча что-то вроде:

— Что ей было надо? Так и не понял…

Брюки, юбки, в обтяжку, порнография…

Б-р-р! Людочка, по какому вопросу приходила эта женщина? — обратился он, наконец, за помощью.

— По вопросу незаконного увольнения, — тут же ответила секретарша.

— Чьего увольнения? — брови начальника опять взлетели вверх.

— Минуту, — Людочка выскользнула из кабинета, а через несколько секунд вернулась с журналом регистрации посетителей. — Вот. Вера Николаевна Савина, учительница музыки, жалоба на незаконное увольнение. Утверждает, что ее уволили из-за неподобающей одежды.

— Откуда? — брови начальника забрались на рекордную высоту.

— Из детской музыкальной школы № 5, - ответила секретарша.

— Ну и порядки… — вздохнул главный образовательный чиновник. Драконьи!

Людочка, что же они там носят, если костюм этой Савиной «неподобающий»?

— Не знаю. Виктор Аркадьевич, — ответила Людочка, не глядя на шефа.

— Дурдом… — подвел печальный итог начальник. — Кстати, вы, Людочка, сегодня прекрасны, как всегда.