Неисправимый повеса - Сюзанна Энок Страница 3

Он в мире возлюбил многообразном,

Увы! Лишь кратких связей череду

Да собутыльников веселую орду.

Байрон. Паломничество

Чайлд Гарольда, Песнь I [2]

— Лангли, вы не видели моего брата? — прошептала Эвелина, когда дворецкий поднес ей шаль.

— Он в гостиной, мисс, читает утреннюю газету, — так же тихо ответил дворецкий. — Думаю, у вас есть еще по меньшей мере минут пять.

— Великолепно! Я буду у тетушки Хаутон. Дворецкий открыл дверь, проводил девушку наружу и помог ей взобраться в семейную коляску Раддиков.

— Очень хорошо, мисс Раддик.

Он тихонько затворил за ней дверь, но Эви не осмелилась перевести дыхание, пока кучер благополучно не выехал по короткой подъездной аллее за ворота. Слава Богу! Хватит ей уже слушать бесконечные жалобы Виктора на то, что она «упустила такой прекрасный шанс очаровать лорда и леди Гладстон».

Если он попробует послать ее к ним еще раз или же начнет указывать ей, с кем говорить, а с кем нет у тетушки, то Эви попросту сбежит из Лондона и присоединится к бродячему цирку.

Карета шумно катилась вверх по Честерфилд-Хилл, после чего повернула на северо-восток, подальше от центра. Дом, в котором жили ее дядя с тетей, так долго принадлежал Хаутонам, что высшие слои лондонского общества переехали, а он остался здесь. И все же дом был великолепным, но поскольку большую часть соседей теперь составляли торговцы да адвокаты, тетушка Хаутон просто не поднимала шторы на окнах.

Пятнадцатью минутами позже кучер свернул на Грейт-Титчфилд-роуд, как делал обычно, и Эви подалась вперед. По левой стороне улицы тянулась длинная череда серых бараков — некогда пристанище армии Георга II, ныне — место обитания приюта «Заря надежды».

Большинство людей, принадлежащих к высшим слоям общества, закрывали занавески своих колясок, предпочитая думать, что этого места попросту не существует. Для Эви, однако, в последнее время это заведение было чем-то гораздо большим, чем простое бельмо на глазу. Дело в том, что Эвелина однажды успела заметить в окнах лица детей, выглядывавших на улицу. Смотревших на нее.

Примерно неделю назад она набрала с собой большую сумку конфет, других сладостей и побольше еды и попросила Филиппа остановить коляску. Подойдя к тяжелым деревянным дверям, она нашла в себе силы постучаться. Дети бурно радовались ее появлению — или скорее конфетам, которые она раздала им. И в целом эта встреча оказалась очень… поучительной.

Эвелина тут же решила, что приедет сюда еще, однако экономка, окинув девушку скептическим взглядом, грубо попросила ее уйти, после чего неохотно сообщила, что любые пожертвования могут производиться лишь с согласия членов попечительского совета приюта.

Эвелина прижалась к окну кареты.

— Филипп, останови, пожалуйста, здесь.

Кучер съехал к обочине и осадил лошадей. Попечительский совет собирался именно сегодня — в это самое время, если говорить точно. Филипп открыл перед ней дверь, и Эви встала.

— Подожди, пожалуйста, меня здесь, — сказала девушка через плечо. Она осторожно перешла оживленную улицу и направилась к высокому мрачному зданию. Может, хоть здесь ей удастся стать полезной.

Экономка с серьезным лицом открыла тяжелые двери и удивленно уставилась на девушку.

— Да, мисс?

— Вы сказали, что попечительский совет собирается сегодня утром. Это правда?

— Да, но…

— Мне нужно кое-что обсудить с этими людьми.

Экономка продолжала недоверчиво смотреть на Эви, и тогда та напустила на себя одно из самых высокомерных, заносчивых и наиболее действенных выражений лица, обычно практикуемых ее братом, и подняла одну бровь. Все еще колеблясь, женщина повернулась и повела Эвелину к винтовой лестнице.

Следовавшая за ней девушка усилием воли пыталась подавить все возрастающее чувство тревоги, смешанное с предвкушением. Она ненавидела публичные речи и, когда приходилось выступать перед аудиторией, начинала заикаться как гусыня. С другой стороны, еще меньше ее прельщала перспектива прозябать в праздности или же помогать Виктору в его амбициозных планах и общаться с «правильными людьми». При этой мысли Эвелина даже поморщилась от отвращения. Сейчас она действует по собственной воле и желанию. Она действует ради себя — и тех детишек, которых бросили в стенах мрачных серых бараков.

— Подождите здесь, — велела ей экономка.

Бросив последний взгляд назад, словно пытаясь удостовериться, что Эвелина не передумала и не сбежала, женщина постучала в массивные дубовые двери. Услышав разрешение войти, она толкнула створку и исчезла в открывшейся комнате.

Эви бросила взгляд на часы, висевшие на стене. Тетушка будет ждать ее сегодня утром, и если племянница не приедет вовремя, она пошлет кого-нибудь к Виктору, чтобы сообщить, что Эвелина пропустила «Политическое чаепитие женщин Западного Суссекса». Какое глупейшее название для горстки особ женского пола, которые не занимаются ничем, кроме как вышивают носовые платки цветами определенных политиков. И попутно сплетничают о тех, кто на столь важное собрание не пришел. Дверь снова отворилась.

— Проходите, мисс.

Обхватив себя руками, чтобы скрыть дрожь, Эвелина прошла мимо экономки в просторную, шикарно обставленную комнату — видимо, в былые времена здесь обитал офицерский состав томившейся в бараках армии. Ей приходилось видеть еще большую пышность в домах Мейфэра, но сейчас Эвелину больше всего поразило то, как сильно обстановка отличалась от простых серых коридоров и комнат, расположенных этажом ниже.

Как только она переступила порог, с полдюжины мужчин приветственно поднялись со своих мест, взмахивая руками в задымленном воздухе, как будто желая очистить его от запаха дорогих сигар.

Волнение Эви почти сразу улетучилось — слава Богу, всех присутствующих она знала.

— Доброе утро, мисс Раддик! — проговорил сэр Эдвард Уиллсли, удивленно подняв брови. — Что же привело вас сюда в такой прекрасный день?

Эвелина сделала реверанс, хотя по положению была выше большинства присутствующих. Вежливость и лесть всегда приносят больше результатов, чем простое соблюдение формальностей.

— Меня привел сюда приют «Заря надежды», сэр Эдвард. Некоторое время назад мне сказали, что если я хочу жертвовать своим временем и…-некоторыми другими вещами для этого заведения, мне нужно разрешение совета попечителей. — Она улыбнулась. — А это и есть вы, разве нет?

— О да, это и есть мы, юная мисс.

Лорд Талиранд покровительственно улыбнулся ей в ответ, будто бы обращался к слабоумной больной. Эви знала, что выглядит немного наивно, если не сказать хуже. И по какой-то причине джентльмены, особенно те из них, кто задумывался о женитьбе, делали вывод, что если она симпатичная и невинная, значит, явно не блещет умом. Сначала это забавляло ее, но в последнее время все больше хотелось пустить слюни, как и подобает настоящей идиотке.