Укрощение строптивицы - Энн Эшли Страница 29

— Немедленно отпустите меня! — возмущенно потребовала она, пытаясь освободиться от его железной хватки.

— Я отпущу вас, если попросите прощения за свое недостойное поведение, — ответил он, самодовольно улыбаясь.

— Еще чего!

Он пристально посмотрел на нее.

— Так будете извиняться или нет?

— Ни за что! — прошипела она.

— Я так и знал, — ответил он и опустил голову. Все обидные эпитеты, которыми она собиралась наградить его, застряли у нее в горле.

Он прикоснулся губами к губам Катрин, подавив ее сопротивление, и она вдруг почувствовала, что ее капитуляция потрясающе приятна.

Может, все-таки стоит помириться с победителем?

Когда Дэниел стал покрывать поцелуями ее шею, спускаясь вниз вплоть до соблазнительной ямочки, Катрин, казалось, впитывала эти незнакомые ощущения всеми фибрами своей растревоженной души. Его пальцы, сжимавшие ее запястья, слегка разжались, и Катрин вместо того, чтобы оттолкнуть, обняла Дэниела, ощущая ладонями его мускулистую спину, и крепко прижалась к его широкой груди. Она невольно застонала, задыхаясь от нахлынувших на нее чувств и отвечая на его жаркие поцелуи. Внезапно он пришел в себя и понял, что позволил себе слишком много. Он отстранил Катрин и поднялся с кровати. Катрин смотрела на него, не понимая, что произошло. Но его лицо стало вдруг непроницаемым, в глазах мелькнуло что-то, похожее на легкую досаду. Он повернулся и направился к двери.

— Я должен идти, мне надо хорошенько выспаться, — сказал он ледяным тоном, будто говорил с совершенно незнакомой женщиной. — Завтра мы отправимся в путь часов в одиннадцать.

Едва сдерживая слезы, Катрин еще надеялась, что Дэниел улыбнется ей с порога или пожелает спокойной ночи, но он вышел из комнаты, не проронив больше ни слова. Она легла на постель и, уставившись в балдахин, висевший над кроватью, стала мучительно размышлять, почему он так неожиданно ушел. Женская интуиция подсказывала ей, что ему нравилось целовать и обнимать ее, точно так же, как и ей принимать его ласки. Он был необыкновенно нежен, но, как только она ответила ему, сразу охладел к ней и ушел.

Такое с ней случилось впервые в жизни! Ни один мужчина не имел над ней такую власть, как Дэниел. Так было с их первой встречи, когда они неожиданно столкнулись в дверях трактира.

Она вспомнила слова хозяйки дома:

— Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь; кровать, на которой вы будете спать, принадлежит мне, ни один мужчина не делил ее со мной.

Хотя Жозефина наверняка говорила правду, Катрин была уверена, что все могло бы произойти этой ночью, если бы они с Дэниелом не устояли перед соблазном и пошли на поводу охватившей их страсти.

К счастью, этого не случилось и никогда не случится, решила она, не догадываясь, что чувства Дэниела были совсем другие. Он был уверен, что подобное повторится вновь.

У него пропал аппетит, и он почти не притронулся к ужину. Только взял со стола бутылку и бокал и сел в кресло.

Скудное вознаграждение, улыбнувшись, подумал он, наполняя бокал. Нужно радоваться тому, что посылает тебе судьба, хотя иногда и приходится жалеть, что родился джентльменом. В глубине души Дэниел понимал, что выбрал единственно правильное и благородное решение. Нет, он никогда бы не смог простить себе, если бы воспользовался положением, в котором они оказались. Несмотря на то, что и она могла испытывать те же чувства, какие и он, однако она невинная девушка из благородной семьи. Тем более что безгранично ему доверяет. Мог ли он злоупотребить ее доверием, даже зная, что он ей не безразличен? Когда-нибудь она будет принадлежать ему, в этом он не сомневался, но это случится после их свадьбы, в первую брачную ночь, в его собственной спальне, а не в нормандском публичном доме!

В начале их путешествия у него время от времени появлялось желание затащить ее в свою постель, но очень скоро его отношение к ней круто изменилось. Он понял, что Катрин именно та женщина, с которой он хотел бы прожить всю оставшуюся жизнь. Оказалось, что у них много общего, если не сказать, что они родственные души и созданы друг для друга. Но есть препятствие, которое необходимо устранить: он должен найти какой-нибудь способ, чтобы избавить ее от глупых детских страхов, которые она вбила себе в голову. Как только они благополучно вернутся в Англию и эта дурацкая затея сэра Джайлса окажется позади, не будь он Дэниелом Россом, если не победит ее страхи. В настоящее же время он должен подавлять свои желания, делая вид, будто Катрин ему безразлична.

— Ах, топ cherl.

Появление Жозефины прервало размышления Дэниела. Он улыбнулся ей в ответ, когда она подошла к нему и опустилась на ковер у его ног.

— Вы поднялись к мадемуазель Катрин, чтобы убедиться, что ей у меня хорошо?

— Да, — ответил он, — но в меня запустили гребнем, который чуть не угодил мне в голову. Что и говорить, чертовски вздорная девица.

Жозефина засмеялась, и Дэниел не сдержался и тоже рассмеялся.

— Да, вашей Катрин определенно не хватает чуткости, — заметила Жозефина.

С минуту он пристально смотрел в ее большие карие глаза, потом перевел взгляд на свой стакан и стал рассматривать его содержимое.

— С чего вы взяли, что она моя?

Жозефина лукаво улыбнулась.

— Сейчас она еще не ваша, но пройдет немного времени, и станет вашей. Я очень рада, хотя это означает, что я навсегда потеряю вас.

— Почему вы решили, что потеряете меня? — тихо спросил он. — Пока у Катрин нет на меня никаких прав.

— Ее привязанность и доверие к вам дают ей такое право, мой друг, — возразила Жозефина, поднимаясь с ковра. — Вы знаете, я была бы безмерно счастлива, если бы мы снова были вместе. Но я не пойду на это, так как даже у женщин моей профессии есть гордость.

Дэниел задумчиво смотрел на нее.

— Загляните своей Катрин прямо в глаза, и вы увидите в них боль и отчаяние, так как она хочет знать правду. Катрин умная девушка. Я все больше убеждаюсь: она подозревает, что у нас с вами был роман, хотя в то время вы с Катрин еще не были знакомы. И это подозрение терзает ей душу, так как она любит вас. Не заставляйте ее страдать. Поэтому отныне мы с вами будем просто хорошими друзьями, топ cherl.

Дэниел с грустью смотрел, как она уходила.

— До чего же вы замечательная женщина, Жозефина Каре, — проговорил он и занялся единственным утешением, уготованным ему на предстоящую ночь, — бутылкой вина, которую очень скоро осушил до дна.