Пленница судьбы - Лора Бекитт Страница 29

Женщина незаметно и ловко что-то сунула под лежащие на столе бумаги. Складка на лбу месье Клодена разгладилась.

— Ну что ж… Если под вашу ответственность…

Когда они вышли на улицу, мадам Рувер сказала:

— Они бы изнасиловали тебя и избили. Тебе повезло: я редко появляюсь здесь. Просто с одной из моих девушек случилась беда, вот я и пришла… Как тебя зовут?

— Мари.

— Я приглашаю тебя к себе, Мари. Ты красива, хотя это не бросается в глаза. Но красоту надо уметь чувствовать… Мне кажется, со временем из тебя может получиться что-то очень интересное. Скажи только, что побудило тебя заняться этим ремеслом? Ты ведь в первый раз, верно?

— Да. Мне очень нужны деньги.

— Самый достойный и честный ответ.

— Но я слышала, в таких домах девушкам мало платят.

— Все зависит от того, сколько и на что ты будешь тратить. Не спорю, уличная проститутка все берет себе, но ей проще заразиться дурной болезнью, да и конкурентки не дадут спуску. А нас посещают только приличные господа. Мои девушки неплохо зарабатывают, некоторые умудряются скопить себе на приданое и выходят замуж.

— Я уже выходила замуж, — сказала Мари, глядя куда-то в сторону.

— Тогда ты должна знать самое главное о мужчинах: что ни делай, благодарности от них не добьешься. Остается самый простой и верный выход: брать с них деньги.

Мари молчала.

— Не хочешь говорить о себе? И не нужно. Я не хочу слушать. Если попадаешь в этот мир, прошлое лучше оставить за его дверями. Ты думаешь, мы завоевываем Париж? Он сам приползает к нам на коленях, потому что мы — это нечто закрытое и особенное, страна призрачных удовольствий, обманчивых надежд. Но именно потому, что в нашем мире все так призрачно и обманчиво, к нам приходят снова и снова.

Так и оказалось. Мари накормили, и она выспалась в чистой постели, а вечером увидела девушек. Они были разными: белые, как мел, и яркие, как переспелый плод, лица, прически — от маленьких и скромных, с мягким пучком или свернутыми на темени косами, с гладкой или чуть подвитой челкой до взбитых, точно пена, украшенных золотыми сетками, бархатными лентами, филигранной работы гребнями или завитыми страусовыми перьями. Туалеты тоже разные: темно-синие, как вечернее небо, или красные, как вино, отделанные блестками, стеклярусом или бисером тяжелые платья, легкие и светлые как облако, драпированные в виде туники или шарфа, с цветами из шелка на груди. Туфли с овальными металлическими пряжками или бантами из лент, с перекрещивающимися на лодыжках ремешками и изящно загнутым каблуком. Многие девушки вышли в «салон» нарумяненными и набеленными, точно фарфоровые куклы, с крошечными мушками на лицах.

Светские дамы подобны настоящим бриллиантам, проститутки — бриллиантам фальшивым. Вторые не без успеха заменяли первых.

Туалеты для начинающих, как правило, выбирала хозяйка. Она сказала, что Мари пойдут любые тона: вишневые, бордовые, красные оттенят цвет ее кожи и волос, синие и голубые подчеркнут красоту глаз. Для начала она велела Мари облачиться в бледно-голубой, отделанный белоснежным кружевом капот, посидеть в глубине салона и понаблюдать за тем, как себя ведут другие девушки.

Салон представлял собой нечто особенное. Венецианские зеркала, окруженные толпой серебряных херувимов, обитая ярким бархатом мебель, низкие диваны, оттоманки и кресла, ковры, искусственные цветы, шелковые с золотой бахромой занавеси, таинственное мерцание свечей. Позы девушек, позволяющие подчеркнуть изящество тела, изгиб бедер, выпуклость груди. Неуловимые призывные взгляды, легкое покачивание шелковой туфельки на кончике ступни, воздушное колыхание прозрачного белья…

Мари пришлось пройти процедуру крайне унизительного медицинского осмотра и процедуру регистрации. Прежде чем позволить ей выйти в салон, мадам Рувер произнесла некую символическую фразу: «Разочарование можно перехитрить — просто не нужно желать слишком многого и надо стараться принимать жизнь такой, какова она есть».

Но Мари, рожденная на уединенном острове и выросшая среди дикой природы, меньше чем кто-либо могла прельститься этим миром, проникнуться его тлетворным влиянием, соблазниться его блеском.

Какие нужно собрать душевные силы, какой сложной мерой измерить долг, благоразумие, волю и любовь, чтобы переступить невидимую черту, она не знала, но чувствовала, что выдержит. И постарается сохранить в себе хоть что-то от прежней Мари. Мадам Рувер предложила девушке выбрать для себя другое имя, любое, какое она пожелает, пусть самое вычурное и красивое, но та отказалась, хотя некогда мечтала о том, чтобы ее звали иначе. Она не хотела менять судьбу — она желала испить ее до дна. И получить наказание — или награду.

О нет, думала Мари, она не растратит себя и свою жизнь в напрасной погоне за чем-то призрачным, за деньгами или роскошью и при этом достигнет цели и спасет Кристиана. Ибо сейчас она слишком хорошо понимала разницу между прошлым и настоящим, между притягательной волшебной красотой родного острова и навязчивой красотой этого парижского «салона».

Приходили мужчины, пили и болтали с девицами, а потом исчезали вместе с ними в загадочных глубинах дома. Мари наблюдала, как ей и было велено, сидя в укромном уголке. Между тем в зале наметилось некоторое оживление — прибыл важный гость. Сама мадам Рувер вышла «на сцену» и приветствовала его ослепительной улыбкой и скромным пожатием руки.

Мари рассеянно следила за суетой. Пока что она чувствовала себя достаточно спокойно: неведение и неопытность поневоле служили ей щитом — она все еще не до конца представляла, что же ей предстоит.

— Кто этот человек? — спросила Мари миловидную девушку с бездумным веселым личиком и затуманенным взором.

Та быстро оглянулась — не слышит ли хозяйка, потом сказала:

— Один старый дурак, месье Корбен. Он приезжает сюда раз в месяц, а то и реже. Он очень богат. Говорят, у него огромное поместье где-то за городом, а жена старая и больная. Есть и взрослые дети. Он никогда не остается здесь, а всегда едет с девушкой в гостиницу и хорошо платит. Это один из самых выгодных клиентов, и мадам страшно боится его потерять. Если месье Корбен тебя выберет, дай ему понять, что он еще на коне, и он тебя озолотит. Только после не забудь поставить девушкам шампанское — у нас такие правила!

Мари пожала плечами:

— Меня не выберут, я ничего не умею.

— Ха! Да чему тут можно научиться? Какая ты есть, такая и есть, что в этом деле, что в каком другом! Притворством тут мало что можно исправить. Хотя, конечно, есть куча болванов, которых ничего не стоит обмануть, — с такими словами девушка отошла, а Мари продолжала наблюдать за происходящим.

— А это что за девушка? Она здесь что, в гостях? — вдруг услышала она голос и вздрогнула.

Все смотрели на нее. Месье Корбен прошел сквозь толпу девиц и подошел к Мари. Она быстро встала.

Он действительно был стар. Нависшие над глазами брови, тяжелые веки, а сами глаза — без света, лицо — со следами прожитых лет. Он был худощав, и почему-то Мари подумалось, что его тело под дорогим сюртуком должно напоминать чешуйчатое туловище змеи.