Поймать призрака - Дэй Леклер Страница 28

– Мадам? Это Бьюла. Вы отдохнули, дорогая, и я надеюсь, что вы скоро разрегрессируетесь. Пока. Жду вас во вторник погадать мне.

Зак изменился. Рейчел стояла в дверях колокольни и робко смотрела на него. Он изменился сильно, и не в лучшую сторону. Ни следа не осталось от романтического влюбленного. Ни капли сочувствия, понимания и доброты. И страсти тоже не осталось. Не признаваясь и самой себе, более всего она сожалела о последнем.

Перед ней был только профессор Кингстон, суровый, замкнутый и неподступный ученый. Перемена мучила ее. Мучила гораздо больше, чем она представляла.

– Ну вы и махинатор, Эйвери, – проворчал Курт.

Она вздохнула, не споря. Что можно было возразить? Он прав.

– Разрешите представиться. Махинатор Эйвери. К вашим услугам.

Курт хмуро склонился над проводами, идущими к камерам на колокольне.

– Никогда не видел его таким серьезным, – добавил он, чуть смягчаясь.

Она кивнула, совершенно убитая.

– Мадам Зуфало проявила несколько излишнее… рвение позапрошлой ночью. Зак… профессор Кингстон… застал ее. Нас.

О медальоне и реакции Зака на это она и вспоминать не стала. Хотя после того поцелуя он должен был хоть чуть-чуть поверить. Но поверил ли? Нет, конечно. В раздражении она сверлила взглядом его спину.

– Махинаторша и есть, – сказал Курт. – Как вас вообще угораздило связаться с этой Зуфало?

– Она пытается вызывать Франциску для нас, чтобы разобраться с моим медальонным желанием, – машинально ответила она. Ничего в этой спине не просверливалось. Какая досада.

Курт взглянул, недоумевая.

– Ага. Интересная вещь. Каждое слово в отдельности мне понятно. А вот смысл как-то ускользает. Это из-за моей тупости?

– Нет. Со мной такое часто бывает. Я уже привыкла.

Она оставила попытки просверлить в Заке дыру. Все равно бы он не поверил. Дал бы рациональное объяснение появлению странного отверстия в своем теле. Отнес бы к влиянию атмосферных явлений или сказал бы, что барахлит один из этих приборов, на которых она скоро язык сломает. В общем, нашел бы логичное объяснение. Так стоит ли трудиться?

– Что творится с кабелями? – пробормотал Зак. Буркнув что-то нечленораздельное, он выдернул провод. – Третий сгорел. До свадьбы осталось меньше часа – надо торопиться. Сделай одолжение, найди другой, ладно? – попросил он, не оборачиваясь.

– Не могу, – жалобно сообщила Рейчел. – В смысле – найти кабель.

Он взглянул через плечо.

– Что значит не можешь? Пойди поройся в том ящике, возьми и дай мне. Что здесь трудного?

Она отступила и спрятала руки за спину.

– Ты сказал, цитирую: «Ты ничего не будешь трогать на Ранчо, или я вышвырну тебя отсюда. Своими руками. Поняла?» Конец цитаты. Выбирай что-то одно.

Он вскочил на ноги, отшвырнув негодный кабель.

– Почему это я должен выбирать? И прекрати цитировать!

– Не злись. – Она подалась вперед и зашептала: – Ты хотел быть уверенным, что я не внесу ошибку в твои эксперименты. Помнишь?

– Помню. Только очень хотел бы знать, каким чертом ты собираешься внести ошибку в кабель.

– Понятия не имею. – Она склонила голову набок. – Каким чертом я могла бы внести ошибку в кабель?

Его глаза сузились.

– Не беспокойся. Я возьму сам. А ты лучше стой где стоишь. – Он подошел к ящику и начал копаться внутри. – Это становится смешным. Половина аппаратуры как-нибудь да барахлит сегодня. Вчера все отлично работало. А сейчас мы…

– Обескровлены? Обескуражены? Озадачены и обеспокоены?

Впервые за этот день жесткая линия его рта смягчилась улыбкой.

– Вроде того. Веселишься по этому поводу?

– Вроде того, – согласилась она с некоторым облегчением. Замкнутость Зака разбивала ей сердце. – По-моему, это месть Франциски. Она всегда недолюбливала всякую электронику. Перебои с энергией устраивала. А лампочки взрывать – вообще ее любимое развлечение. Наверно, теперь решила взяться за провода. Может быть, она думает, что все эти странные устройства неуместны в ее доме?

– А может быть, на Ранчо слишком старая проводка, – сухо предположил Зак, подсоединяя новый кабель.

– Объясняй чем хочешь, только я не слишком бы полагалась на оборудование, которое постоянно ломается. Результаты твоих опытов гроша ломаного стоить не будут.

– Благодарю. Мне очень недоставало этого заключения.

Он погрузился в работу, а она ерзала на месте, желая заговорить, но не решаясь.

– Мм… Зак?

– Что?

– Могли бы мы… могли бы мы обсудить прошлую ночь?

Он повозился еще немного с новым кабелем, потом присел на пятки и уперся в нее взглядом.

– Не о чем тут больше говорить.

– Есть, – поспешила заверить она. – Ты увидел медальон Франциски и решил, что наши финансовые проблемы преувеличены. Об этом нужно поговорить.

– Ошибаешься. Я увидел медальон Франциски и понял, что у твоей бабушки нет финансовых проблем. Я не специалист, но могу поклясться, что это украшение стоит уйму денег.

– Ты прав. Стоит. Если Нана решилась бы его продать. – Она подождала, пока до него дойдет смысл сказанного, прежде чем продолжать. – А она никогда не решится.

– Почему нет? – резко спросил он. Рейчел опустилась на колени рядом с ним.

– Я же пыталась тебе объяснить. Этот медальон передавался по наследству в нашей семье сто пятьдесят лет. Его ценность для нас не в бриллиантах, рубинах и золоте.

– А в желаниях, которые он исполняет. – Трудно было не заметить сарказм этих слов.

Она твердо встретила его взгляд.

– Именно так. Не важно, веришь ли ты в это. Мы верим. И верим настолько, что никогда не продадим этот медальон. Никогда.

С минуту он обдумывал ее слова. Потом кивнул.

– О'кей. Я принял к сведению. Пока. – Но глаза его оставались холодными и далекими. – Только предупреждаю честно. Ты ходишь по тонкому льду.

– Я понимаю. – Еще она понимала, что он не верит больше. Ни самую малость. И это ранило. – Как насчет перемирия? – предложила она. – Не проведешь ли большую экскурсию? Я бы хотела посмотреть, что вы готовите к свадьбе.

Зак кивнул, встал и помог встать ей.

– О'кей. Пойдем.

По дороге от колокольни Рейчел задержалась у каменной арки, откуда открывался вид на убранный цветами внутренний двор. Вдоль мощенной плиткой дорожки выстроились огромные корзины бегоний и петуний, завораживающие взгляд взрывами розового, красного и пурпурного. Белая атласная дорожка обозначала проход и заканчивалась у фонтана.