Тобой я стану - Вера Копейко

— Все дело в глобальном потеплении климата, — сказала Светлана Андреевна и вздохнула.

В ее вздохе любой человек с тонким слухом заметил бы робкую ноту облегчения. Муж, Николай Дмитриевич Маслов, был именно таким человеком. От слов жены, точнее, от интонации, с которой она говорила, он испытал некоторое облегчение. Это означало, что больше незачем что-то искать, чтобы успокоить взволнованную жену.

Конечно, очередная выходка дочери Риты никуда не годится. Она угрожала самой настоящей опасностью — не только ей самой, не только семье Масловых, но и всему семидесятиквартирному кирпичному дому. В ушах Николая Дмитриевича все еще звучал отчаянный стон жены: «А если бы… произошло короткое замыкание? Они же подключились сами… Туда, куда нельзя…» Потом она всхлипывала, прикладывая к носу белоснежный платочек.

Этот платочек умилял его и смешил одновременно. Его даритель, младший сынишка Петруша, поднес маме на День святого Валентина. Откуда малыш узнал об этом странноватом празднике, отец понятия не имел. Но, видимо, теперь у дошколят свои источники информации. Петруша заявил, что первая буква маминого имени, если писать его по-иностранному, и «буква доллар» одно и то же «S».

Родители и сестра Рита не собирались разуверять его. Платочек на самом деле был хорош если не спорным вензелем, то размером. Светлана Андреевна плакала уже второй час, но все еще оставалось сухое место на белоснежной ткани.

Николай Дмитриевич вздыхал, обнимал жену, говорил голосом более уверенным, чем позволяли ему собственные познания в электричестве:

— Светик мой, нельзя подключиться туда, куда нельзя. Если они подключились, значит, можно, точнее — возможно. Перестань, а?

Николай Дмитриевич чувствовал, как плечи жены расслабляются, а он мысленно благодарил неведомого учителя физики, который научил своих учеников обращаться с электричеством.

Но об этом он не собирался говорить жене. Слава Богу, она нашла объяснение сама. Неважно, насколько оно имеет отношение к экстремальной, но весьма современной выходке дочери. Главное — у жены есть якорь, который, наконец, сможет удержать ее от дальнейшего поиска причин случившегося.

— Ты говоришь, глобальное потепление? Интересный взгляд, Светик. Пожалуй, ты права. — Муж свел брови на переносице, отчего морщинки на лбу наперегонки побежали под волосы, рыжеватой шапкой нависшие надо лбом. — Что ж, — он покрутил носом, словно принюхивался к чему-то особенному. Ничем посторонним не пахло. Он уловил легкий аромат духов, которые сам подарил жене на Новый год. — Значит, — чуть тише, словно желая привлечь особое внимание жены к тому, что сейчас скажет, — наша дочь тонко улавливает перемены в природе?

Светлана Андреевна заложила за ухо светлую длинную прядь, от чего пышное облачко волос поникло на один бок.

— Другого объяснения неуемной энергии Маргариты я найти не могу, — призналась она. Потом с жаром добавила: — Я читала в Интернете: уже доказано — парниковый эффект влияет на энергетику человека, особенно юного. Он становится чрезмерно активным, неуправляемым…

— Ага, этот юный человек дико возбуждается, приглашает незнакомых людей на наш чердак и устраивает там блинную? — Николай Дмитриевич не мог удержаться от насмешки.

— Коля, но… потом я все-таки поняла, — она снова приложила платок к глазам, — наша дочь не могла поступить иначе. Она обещала… — Светлана Андреевна сделала особенное ударение на слове «обещала». — Ты сам неустанно призываешь нас исполнять свои обещания. Или не обещать. — Она выпрямила спину и посмотрела мужу в лицо красными от слез глазами.

— Да, конечно, — согласился Николай Дмитриевич. — И буду призывать всегда.

В это самое время Рита сидела в своей комнате и складывала мозаику. Должен получиться дворец, достойный испанского гранда, но у нее выходил какой-то эскимосский вигвам. Однажды она уже собирала такую. Может быть, в коробку положили не то, что написано? Все перепутали?

«Перепутали, — передразнила она себя, — но не в коробках». Она отодвинула от себя вигвам и вздохнула. Вся жизнь обещала перепутаться, причем сильно. Ее отцу, инженеру-нефтянику, предложили поехать на самый Крайний Север, на буровую. А потом, если он покажет себя лучше всех, его возьмут в главный офис компании. Может, даже в Москву.

Но на буровой нет школы. Если бы не «блинное дело», как назвал его папа, она осталась бы здесь, дома. Бабушка готова приехать в Тюмень из Екатеринбурга и жить с ней. Но после скандала на весь дом этот вариант отпал.

А что предлагают родители? Подумать только! Ее хотят запереть на целый год в школу-интернат. И куда! В далекий поселок Тырныват.

Рита откинулась в кресле, изображая полный упадок сил. Она закрыла глаза. Но ненадолго. Потому что под закрытыми веками начали выстраиваться чумы, ездовые собаки, которые тащат за собой нарты, груженные рыбой и мясом… Олени… Целые стада. Ну что там еще? Ах, да, конечно, местные дети — ханты и манси.

Она быстро открыла глаза. А что? Разве не приключение? Кроме того, этот Тырныват выбран не просто так. Директор школы-интерната — мамина подруга, с которой они вместе учились в университете, жили в одной комнате в общежитии. Мама с особенным придыханием говорит, что только Галине, педагогу от Бога, можно доверить такой «ртутно-подвижный характер», как Ритин.

Рита понимала, что сама заказала себе билет в «ссылку». Но как она могла поступить иначе, если все вышло само собой? Разве можно избежать неизбежного?