Ветер прошлого - Звева Казати Модиньяни Страница 27

А между тем среди толпы уже прокладывал себе дорогу высокий и дородный мужчина с багровым, опухшим и перекошенным болью лицом.

— Прошу вас, добрый человек, — засуетился Анастазио Кальдерини, усаживая его в плетеное кресло, и, на мгновение позабыв о Саулине, так и оставшейся стоять возле столика с медикаментами, принялся описывать «почтеннейшей публике» диагноз своего пациента.

— Как уже изволили заметить сиятельные господа, — торжественно начал он, плавно и округло поводя руками в воздухе, указывая на больного и в то же время ни на минуту не упуская из виду аудиторию, — этот несчастный страдает ужасными болями по причине вздутия флюса. Лечению данный зуб не поддается и подлежит немедленному удалению!

Саулина была поглощена происходящим. Любопытство полностью вытеснило у нее из головы мысли, толкнувшие ее на побег. Знахарь взял с подноса продолговатый инструмент, напоминавший маленькое обоюдоострое копье, и показал его публике, ни на минуту не прерывая своих ученых объяснений.

— Вот этим ланцетом, дамы и господа, я надрежу опухоль, чтобы вся гнойная жидкость, скопившаяся в ней, вытекла наружу, избавив таким образом страдальца от терзающей его боли. Вы станете свидетелями того, как, словно по мановению волшебной палочки, отек спадет с его лица. И тогда при помощи специальных щипцов я смогу быстро удалить зуб, ставший причиной стольких несчастий.

Он повернулся к Саулине, будто она была его ассистенткой:

— Подай мне вон ту черную шкатулку.

Девочка продолжала смотреть на него, как зачарованная, стараясь не упустить ни единого слова или движения.

— Какую шкатулку, синьор?

— Ту, что с золотой змейкой на крышке.

Саулина поспешно повиновалась.

— Здесь, дамы и господа, содержится мазь, приготовленная аптекарем по моему особому заказу. Эта мазь обладает чудесным свойством: будучи нанесенной на то место, которое предстоит вскрыть, она делает его совершенно нечувствительным к боли.

Как только дантист рассек десну, всем сразу стало ясно, что чудес на свете не бывает. Душераздирающий крик пациента свидетельствовал о полной несостоятельности волшебной мази.

Саулина бросилась к несчастному и взяла его за руку. Пациент успокоился, и дантист смог завершить кровавую операцию, после чего оказал помощь еще нескольким страдальцам.

Ближе к вечеру над площадью появились ласточки, возвращавшиеся в свои гнезда под крышами и портиками. Одна за другой стали загораться масляные лампадки перед ликами святых, нарисованными на стенах домов, а в воздухе разнесся запах жареной колбасы, кукурузной похлебки и котлет с чесноком из соседней траттории «Феникс».

Очередь страждущих истощилась, толпа разошлась, а сам Анастазио Кальдерини начал складывать свои инструменты и мази.

— А тебе разве не пора домой? — удивился он, видя, что Саулина стоит, словно ожидая дальнейших распоряжений.

— Сейчас я уйду, — вздохнула она.

— Такая красивая, — вкрадчиво заговорил он, — такая нарядная — и совсем одна. Ты ведь здесь одна, верно? — спросил Анастазио.

Саулина промолчала, а знахарь ломал себе голову, пытаясь разгадать загадку хорошенькой девочки (сразу видно, что из благородных!), которая бродит по городу одна в сгущающихся сумерках.

Анастазио смотрел на нее исподлобья, стараясь не выдать взглядом разгорающегося желания.

— Вот возьми, — сказал он наконец, вынимая из кармана панталон пять чентезимо ^[9] и протягивая их ей на ладони.

— Зачем? — попятилась девочка.

— Ты их заработала.

Она и в самом деле сослужила ему хорошую службу. Благодаря ей в этот день его выручка удвоилась.

— Я не хочу денег, — обиделась Саулина.

— А чего же ты хочешь? — спросил он, чувствуя, что еще немного — и беды не миновать, так действовало на него ее присутствие.

— Хочу вернуться домой, — призналась Саулина, и слезы выступили у нее на глазах.

— Никто тебе не запрещает, — пожал плечами Анастазио.

Он еще не совершил ничего предосудительного и мог себе позволить насладиться этой волнующей игрой.

— Да я дороги не знаю.

— Ты хочешь сказать, что не знаешь, где живешь?

— И да, и нет.

Она с легкостью нашла бы дорогу в лесу, но в городе все было совершенно по-другому. Разве разберешься в этом дьявольском сплетении улиц?

Знахарь подумал, не лучше ли передать эту странную маленькую бродяжку одному из патрулей.

— Ты, верно, посмеяться надо мной захотела?

Саулина отрицательно покачала головой. Она вдруг поняла, что тоска по дому влечет ее вовсе не в нищую Корте-Реджину, а в богатый городской дом Джузеппины Грассини. Сцена, толкнувшая ее на побег, уже выцвела и поблекла в ее памяти. Острый гвоздь ревности был выбит из сердца тяжелым молотом одиночества.

— Я живу на улице Сант-Андреа, — сказала она.

— Контрада Сант-Андреа? Так почему бы тебе не вернуться туда?

— Говорю же, я дороги не знаю.

Костоправ Кальдерини стал задумчиво поглаживать свою козлиную бородку. Он знал, что на этой улице живут влиятельные графские семейства: Верри, например, и Марлиани.

— В твоем-то возрасте и не знать дорогу до дому? — спросил он вслух, продолжая аккуратно складывать инструменты.

— Все дело в том, что я не здешняя, — призналась Саулина. — Я родом из дальних мест.

В это он готов был поверить. Возможно, она гостит в каком-нибудь зажиточном доме, и, если он, Анастазио Кальдерини, проводит ее домой, его за это щедро отблагодарят. И все-таки кое-что его смущало: по некоторым бесспорным признакам он понял, что девочка не умеет читать. Не исключено, что она дочь какой-нибудь служанки, и тогда прощай вознаграждение. Стоило выяснить это не откладывая.

— Как тебя зовут?

— Саулина Виола.

— Твоя мать прислуживает в одном из богатых домов?

— Моя мать никому не прислуживает, — обиделась Саулина.

— Прошу прощения у синьорины за свою дерзость, — полушутливо поклонился дантист.

Неужели он ошибся, и перед ним действительно юная представительница высшего света?

— Я вас прощаю.

— И в какой же семье ты живешь?

— У госпожи Джузеппины Грассини.

— Отлично, отлично, — пробормотал он, а сам подумал: «Так-так… Шлюха французского генерала держит у себя в доме этакий розанчик! Интересно, зачем ей это понадобилось?»

И опять его похотливый взгляд устремился на де-вочку.

— Так вы проводите меня домой? — встревожилась она.