Ветер прошлого - Звева Казати Модиньяни Страница 26

— Ни за кем я не подглядываю, — огрызнулась девочка, и слезы градом покатились у нее по щекам.

— Ты чего разревелась? — удивилась Джаннетта. — Будто мало тебя за волосы таскали!

— И не думала реветь. В жизни никогда не ревела, — решительно возразила Саулина, насухо вытирая слезы.

— Вот так-то лучше, — одобрительно кивнула служанка. К ней мигом вернулась прежняя суровость. — И чтоб я больше не видела, как ты подсматриваешь в щелку!

— Ты меня вообще больше не увидишь никогда и нигде, — с этими словами девочка бросилась бежать.

— Саулина, иди сюда, не будь дурой! — закричала ей вслед Джаннетта.

Но Саулина была уже далеко. Она сломя голову скатилась по лестнице, рванула входную дверь и понеслась стрелой, не разбирая дороги, лишь бы подальше от этого дома, от этих людей, от этой улицы, от этого города, от Джаннетты, которую она терпеть не могла, от певицы, которая ее предала, от этого ненавистного генерала Бонапарта, который сначала встал перед ней на колени, словно хотел сложить весь мир к ее ногам, а потом унизил ее до глубины души, облил грязью, предавшись этой неописуемой мерзости, как будто он животное, как будто он… ее отец Амброзио Виола!

* * *

Саулина опомнилась, оказавшись на площади перед церковью Сан-Бабила, прямо посреди беспорядочного городского движения. Перепуганная, сбитая с толку, она огляделась по сторонам полуслепыми от слез глазами, не зная, куда двигаться дальше. Ей хотелось только одного — уйти подальше от того места, где довелось пережить самое тяжкое оскорбление за всю ее юную жизнь. Двое военных в мундирах шли ей навстречу. Она свернула направо и замедлила шаг, чтобы не слишком бросаться в глаза, но потом, оказавшись на Корсия-дей-Серви, снова перешла на бег.

— Ты что, убиться хочешь? — крикнул ей возница, когда она чуть не попала под колеса его кареты.

Саулина метнулась прочь, расталкивая прохожих, которые удивленно оглядывались ей вслед.

Щеки у нее разгорелись от бега, она жадно глотала воздух открытым ртом. Наконец она огляделась по сторонам уже без слез. Все ее волнение было внешним, а внутри зрела холодная и ясная, острая и безжалостная боль. Саулина подумала, что ей повезло: ни патрульные солдаты, ни просто прохожие пока не обращали на нее внимания. У нее не было ни малейшего желания возвращаться назад, и она решила, что лучше вести себя тише, чтобы и дальше оставаться незамеченной.

Она поправила платье, несколько раз провела рукой по волосам и решительно протолкалась сквозь толпу, которая загораживала вход на контраду Санта-Маргерита, и оказалась возле деревянного помоста, обтянутого выцветшей и на скорую руку заплатанной кумачовой тканью. Зеваки, задрав головы, смотрели вверх на вертлявого субъекта с хитрыми и проницательными глазками, длинным носом и остроконечной козлиной бородкой. На голове у него был парик, посеревший от многочисленных слоев пудры и пыли. Этот шут кутался в пестрый от заплат редингот, а на его босых ногах красовались поношенные копаловые галоши.

— Кальдерини Анастазио, костоправ, дантист, специалист по удалению мозолей и вправлению грыжи, зарегистрированный в этом великом городе, имеет честь предложить почтеннейшей публике свои услуги!

Этот странный человек обращался к собравшимся на причудливой смеси простонародного миланского диалекта и литературного итальянского языка, производившей сильное впечатление на «почтеннейшую публику». Заслушавшись его, Саулина позабыла о нанесенном ей тяжком оскорблении. Ей стало не так одиноко в толпе мужчин и женщин, глазевших на костоправа и дантиста Анастазио Кальдерини с открытым ртом. Она даже ощутила нечто вроде родства с ними.

Знахарь сулил мгновенное исцеление, избавление от болей и забот, причем за весьма умеренную цену, другими словами, он обещал чудо, которого простые души всегда ждут от науки, обеспечивая тем самым вечное существование шарлатанов. Рядом с целителем на помосте стоял столик с пузырьками, флакончиками и зловещими на вид металлическими инструментами.

— Лечу больные зубы ради их сохранения, — продолжал удивительный субъект, — и лишь в самых крайних случаях прибегаю к удалению — быстрому и безболезненному. Последние достижения французской, английской и итальянской хирургии.

Саулина была очарована.

— Кроме того, я вправляю любые грыжи, — продолжал хирург, — и предлагаю новейшие бандажи. Приглашаю присутствующих воспользоваться преимуществами почтенной и всем необходимой профессии.

— Я, синьор, — воскликнула Саулина, пробираясь вперед, — я хочу воспользоваться!

Ее дорогое муслиновое платье с бархатным кушаком и тонкое прелестное личико, явно не принадлежавшее простолюдинке, вызвали всеобщее любопытство.

— Прошу вас, присаживайтесь, — вежливо пригласил ее знахарь, протягивая руку, чтобы помочь ей взобраться на помост. — И скажите мне, будьте так добры, какая болезнь вас тревожит?

Публика с интересом наблюдала за развитием событий. Всем хотелось знать, какие хвори могут преследовать эту хорошо одетую и на вид здоровую девочку.

— Видите ли, — с непостижимой дерзостью продолжала Саулина, — зубы у меня не болят. — Она даже себе самой не смогла бы объяснить, что толкнуло ее подняться на эту сцену. — И грыжи у меня нет. По правде говоря, у меня ничего не болит. Я здорова.

Она вела себя как опытная комедиантка. Кто-то из зрителей засмеялся, решив, что эта девчонка из богатой семьи захотела таким образом позлить свою гувернантку.

— В таком случае по какой причине прелестная малютка решила воспользоваться преимуществами моей почтенной и всем необходимой профессии? — осведомился целитель, отыскивая глазами в толпе компаньонку этой маленькой нахалки, посмевшей привлечь к себе всеобщее внимание, которое по праву должно было принадлежать ему.

— Хочу посмотреть, как вы проделаете все, что обещали, тому, кто в этом нуждается.

Кое-кто в толпе даже зааплодировал дерзкой девчонке, сделавшей и без того интересное зрелище еще более захватывающим, многие заулыбались, все жадно ждали новых чудес.

— Если вам так угодно, случай не замедлит представиться, — пообещал ей костоправ Кальдерини.

Саулина сделала ему реверанс — куда более грациозный, чем тот, что еще совсем недавно исполнила перед своим наставником.

— Благодарю вас, — сказала она.

Человек с козлиной бородкой без улыбки сверлил ее своими глазками-бусинками. Он видел перед собой бутон распускающейся женственности, видел ослепительную красавицу, которой ей вскоре предстояло стать, и с трудом проглотил слюну: горло у него перехватило от нестерпимого желания. Ему пришлось напомнить себе об осторожности.

Юные девочки были его тайным пороком, а уж более пленительного создания, чем эта черноглазая златовласка, ему в жизни не доводилось встречать. Но если он поддастся слабости на этот раз, пощады ему не будет. Он уже отсидел срок в страшной подземной тюрьме герцогства Модены за приставание к девочке. Он не мог себе позволить рисковать репутацией еще и в Милане.