Сорока - Валентина Седлова Страница 27

— А теперь куда пойдем?

— Туда, куда Сусанин скажет.

— А кто Сусанин?

— Это мы сейчас решим. Орел или решка?

— Решка.

Вадим достал из кармана монету, долго разглядывал ее так и сяк с видом знатока, потом как-то хитро подбросил, не менее хитро поймал и снова начал разглядывать через щель между пальцами.

— Ну, что там?

— Подожди, не все так просто, как кажется.

— Немедленно покажи, сейчас же! Орел или решка?

Недовольно проворчав: «Надо было направление ветра учитывать», — Вадим снял ладонь с монеты, быстро махнул рукой перед глазами Сороки и со словами: «Вот видишь, решка!» — спрятал монетку в карман.

— Честно говоря, я даже не успела понять, какого достоинства была монета, не то что — орел или решка. Но так и быть — поверю тебе. Я девушка доверчивая, наивная, меня всяк обмануть норовит.

И, изобразив самое скорбное выражение лица, на которое только была способна, Сорока побрела вперед. Улыбающийся Вадим пошел за ней. Внезапно Сорока свернула на какую-то узкую, едва намеченную в траве тропинку и побежала так быстро, как только могла. Вадим, ухмыляясь, выждал секунды три и тоже стартанул. Он легко нагнал Ксению, и прежде чем она успела сказать хотя бы слово, подхватил свою драгоценную добычу на руки. В глазах девушки читалось такое удивление, что Вадим, не удержавшись, рассмеялся:

— От бывшего биатлониста бегать — только время терять!

Ксения впервые находилась так близко к Вадиму. Она слышала, как бьется его сердце, чувствовала запах его разгоряченного тела. И она с ужасом поняла, что ее настолько сильно влечет к этому жизнерадостному парню, что просто так эта встреча закончиться уже не может. И дело здесь не в Вадиме, а в ней самой. Она хочет его, хочет принадлежать ему, пусть на один вечер, на одну ночь. А потом — трава не расти. «Я — жена неверная», — пришли на память слова старой песни. «Я еще могу остановиться. Здесь, сейчас. И ничего не произойдет. Только все равно уже поздно. Потому что я должна с ним остаться, иначе никогда себе этого не прощу. Потому что иначе я так и утону в этом болоте, в которое превратилась моя жизнь. Потому что…»

Словно почувствовав, что творится сейчас в душе Сороки, Вадим, еще крепче прижав девушку к груди, осторожно опустился на землю и нежно поцеловал Ксюшу. «Будто мотылька дыханием согрел», — подумалось ей. Сорока вся потянулась навстречу ему, словно пытаясь стать как можно ближе к этому человеку. Ее руки медленно гладили его плечи, знакомясь с рельефными мышцами, потом занялись коротко стриженными по случаю жары волосами, неожиданно оказавшимися по-детски шелковистыми. Вадим, покачав головой, аккуратно снял Ксюшины руки, сложил их вместе, поцеловал по очереди каждую ладошку и произнес:

— У меня для тебя еще много сюрпризов, малыш. Пойдем, я покажу тебе кое-что.

Обещанным сюрпризом оказался бар «Старый пират». Вадим помог Ксении спуститься вниз в темноту бара по крутой винтовой лестнице. Когда глаза привыкли к царящему вокруг полумраку, Сорока различила огромные деревянные бочки, служащие посетителям столами. На стенах висели абордажные крючья, сети, обрывки каких-то карт и даже колесо штурвала. Бармен, одетый в тельняшку, кивнул Вадиму как старому знакомому, попутно продолжая взбалтывать в шейкере коктейль.

— Итак, кто будет заказывать, ты или я?

— Вадик, лучше ты.

— Боишься чего-то?

— Нет, просто я в баре всего во второй раз, честно говоря, даже не знаю толком, как себя вести.

— Ну ты даешь! Что ж, с удовольствием заполню этот досадный пробел в твоей биографии!

Вадим заказал две кружки бочкового пива, креветки и томатный сок. Ксюша с удовольствием сделала большой глоток холодного, словно с мороза, пива, потянулась было к креветкам и… отдернула руку обратно.

— В чем дело, малыш?

— Все в порядке.

— Ты что, никогда раньше креветки не пробовала?

Ксюша смущенно кивнула в ответ.

— Это совсем просто. Смотри, берешь ее в руки, аккуратно раздеваешь, совсем как любимого человека, и ешь!

Слова Вадима заставили Сороку слегка покраснеть, но она быстро начала осваивать процесс «раздевания» креветок. Скоро на их столике высилась приличная горка креветочных шкурок. Кружки с пивом к тому времени уже успели опустеть, и Вадим заказал еще две.

В голове у Сороки все звенело, сердце было готово выпрыгнуть из груди. Ощущение собственной смелости пьянило ее куда больше, чем спиртное; хотя и последнее уже вносило свою весомую лепту. Внимательно посмотрев на девушку, Вадим рассчитался с барменом. Потом подождал, пока Сорока допьет свое пиво, и сказал:

— Праздник непослушания продолжается! Теперь идем по магазинам!

Слова Вадима почему-то вызвали у Ксении приступ дикого смеха.

— Пр-р-раздник непослушания! Классно сказано! А при чем здесь магазины?

— При том, что у нас с тобой впереди праздничный ужин, а для него нужны соответствующие продукты и вино.

— Вино, п-по-моему, уже лишнее. Мне кажется, что я уже и так дико пьяная. Да и есть не хочется.

— А что мы будем пить завтра?

— Завтра? А завтра и узнаем!

— Тоже верно. Тогда вперед, посмотришь на мои родимые пенаты.

— Я боюсь.

— Кого, меня?

— Нет. У тебя наверняка родители дома.

— Успокойся, никакими родителями эта квартира уже очень давно не пахнет.

— А телефон?

— Если ты и его боишься, то мы его просто отключим. Еще вопросы остались?

— Нет. Да. Не знаю.

— Ну хватит, малыш, ты не из боязливых. Мне Барс рассказывал, как ты ребенка из воды вытащила во время весеннего половодья.

— Ага, зато сама воды наглоталось, потом разве что из ушей не лилось!

— Это уже мелочи. Ну что, идем?

— Идем.

И они, взявшись за руки, пошли в направлении метро. Перед самым эскалатором Вадим решительно обнял Сороку и крепко поцеловал. Удивленная, она подняла на него глаза, но увидела только довольную и лукавую улыбку.

— Привыкай к тому, что таких красивых девушек, как ты, часто целуют на виду у всех. Это, знаешь ли, повышает мужскую самооценку и вызывает у окружающих приступ здоровой зависти. Веришь, нет, я не мог упустить такую возможность! — И Вадим наклонил голову в шутливом извинении.

До дома Вадима они добрались быстро. Было уже поздно, что-то около половины второго, и даже московская «белая ночь» уже отливала в небесах чернильной синевой. Молча поднявшись в лифте на восьмой этаж, через двадцать секунд возни с дверным замком вошли внутрь двухкомнатной квартиры.

Квартира была, что называется, в стиле модерн. Ничего лишнего, простота и лаконичность во всем. Даже мебель из пластика поражала своей предельной функциональностью, хотя и придавала всему убранству вид какого-то офиса.