В паутине греха - Сара Сил Страница 27

— Не думаю, что пытаться остановить драку в данном случае было проявлением героизма, мне ведь платят за то, чтобы с ценными животными все было в порядке, — ответила она, а на его губах появилась удовлетворенная улыбка: он увидел, что к Эмме вернулась ее обычная здоровая способность парировать насмешки.

— Я так не думаю. Ну, если вы готовы, давайте попробуем вас заштопать. Возможно, будет больно, так что, если захотите кричать, кричите, не стесняйтесь, — сказал он и взял необходимые инструменты.

Кричать, однако, не пришлось. Его движения были уверенными и аккуратными, и, работая, он успокаивающе мурлыкал что-то так же, как когда возился с собакой. Эмма вдруг поймала себя на мысли, что он, наверное, мог бы стать отличным врачом, если бы захотел пойти по стопам отца.

— Ну, вот и все, — сказал он, закончив работу и соорудив импровизированную перевязь из бинта. — Постарайтесь как можно меньше нагружать руку. Пусть всю тяжелую работу в ближайшие два-три дня делает Айрин. Держу пари, завтра вы будете чувствовать себя хуже, чем Флайт.

— Если он поправится к четвергу, это не имеет значения, — ответила она, и он удивленно на нее посмотрел.

— Вам, похоже, не приходило в голову, что вы не сможете работать с собакой на ринге, — сухо заметил он и увидел внезапно появившийся в ее глазах ужас.

— Но я же должна! Мэриан никогда мне этого не простит… впрочем, это же правая рука, а поводок всегда держат левой, потому что собака всегда слева, — сказала она, но он что-то сердито проворчал и принялся собирать инструменты.

— Вы… вы приедете завтра посмотреть Флайта? — спросила она, не вполне уверенная, что он разделяет ее планы в отношении выставки.

— Я буду присматривать за обоими своими пациентами, — быстро ответил он и вдруг нежно коснулся пальцем ее щеки. — Мир не перевернется, знаете ли, если Мэриан лишится одной из своих маленьких радостей, — удивительно ласково сказал он. — У вас храброе сердце, Эмма Пенелопа. Не растрачивайте себя понапрасну.

Она взглянула на него широко раскрывшимися от удивления глазами и в то же время ощутила растущее напряжение. Она видела в его взгляде отголоски той странной нежности, которая слышалась в его голосе, и, вспомнив о том, что иногда ему удается угадывать ее мысли, почувствовала, что краснеет.

— Когда вы краснеете, вы просто очаровательны, Эмма, — мягко сказал он. — Неужели этот простенький комплимент для вас внове или я по-прежнему возбуждаю в вас враждебные чувства?

— У вас удивительная способность под конец все испортить, мистер Грейнджер, — ответила она, не сознавая, что снова переходит на официальный тон, и он рассмеялся.

— Думаю, что вы сами не вполне понимаете, что именно имеете в виду, а мне пора к моим бессловесным и потому менее склонным к критике пациентам, — сказал он.

Он задержался еще на минутку, с нежностью глядя на нее, перепачканную и взъерошенную. Внезапно он наклонился и поцеловал ее.

— Пойдите и переоденьтесь в сухое, — сказал он и уехал.

Когда она смотрела ему вслед, глаза ее наполнились слезами. Запоздалый шок мог сделать беспомощным кого угодно, она знала это. Но все-таки почему-то пожалела, что раньше вела себя чересчур резко и не использовала те моменты, когда он был настроен доброжелательно.

Ну ладно, подумала она, принимаясь убирать клочки перепачканной ваты и обрывки бинтов, есть ряд других сиюминутных проблем, помимо размышлении о непредсказуемых отношениях с этим возмутителем спокойствия, мистером Грейнд-жером.

— Ах ты, старый безобразник! — обратилась она к свирепому Сарацину, проходя мимо него к дому, но он лишь прижал уши и притворно оскалился. Похоже, этот проходимец отлично знает, сердито подумала она, что статус чемпиона надежно защищает его и, пока он продолжает выигрывать, никто его не выгонит.