Хороший мальчик. Строптивая девочка - Алиса Евстигнеева Страница 27

— Слушайте, не лезьте туда, куда вас никто не просит, — тщательно выговариваю я, стараясь не выдавать всей гаммы своих чувств.

Но все, конечно, игнорируют моё требование. Рома выглядывает из-за моего бока, делая вид, что меня здесь просто нет, и обращается к Дамиру.

— Его случаем никто не бортанул? Он в последний раз такой был, когда его Алинка бросила.

Бероев хитро растягивает губы в улыбке и заглядывает мне в глаза, словно говоря: «Ты меня, конечно, прости, но я должен это сказать».

— Ну, если только…

— Нет! — не даю я ему договорить. — Она здесь не причём.

Дамир противно хмыкает. В этот момент он момент он бесит меня почти так же сильно как Ромка.

— Тогда кто? Хочешь ты этого или нет, но с тех пор, как вы столкнулись с Верой, ты сам не свой!

— Кто такая Вера? — подаёт голос Кир, до этого внимательно слушающий нас.

— Никто! — в очередной раз твержу я.

— Настолько никто, что ты, либо маньячишь за ней по ночам, либо тащишь её к нам в дом, — язвит Дамир.

— Боже мой! — вопит Рома. — Если кто-нибудь срочно не расскажет, кто такая Вера, мы с мелким просто сдохнем от любопытства.

В него тут же прилетает подушка от Кира, видимо, в отместку за «мелкого». Впрочем, Роме пофиг, он легко от неё уворачивается, ещё и язык Киру показывает.

Параллельно у нас с Дамиром идёт своя борьба. Сверля друг друга въедливыми взглядами, каждый пытается настоять на своём.

— Ну, давай, уже, расскажи всё по-нормальному, — просит он меня. — Иначе я изложу им свою версию, и будь уверен, она тебе не понравится. Стас, да пойми же ты, глупо от этого всего прятаться, один только ты делаешь вид, что ничего не произошло. Ну, может быть, ещё и Вера. У вас там по ходу дела один диагноз на двоих.

— Кто. Такая. ВЕРА?! — сходит с ума средний брат.

— Вера — это… — начинает Бероев.

— Я сам! — обрубаю я его, после чего все трое выжидающе уставились на меня. Было такое ощущение, что им только попкорна в руках и не хватало.

Про Веру рассказывать не хотелось. И причин для этого было много. Я бы и Дамиру ничего не рассказал, но там было просто без вариантов. Я ведь действительно, то облитый домой приходил, то подрывался куда-то по ночам, то три дня подряд сидел над заданиями по экономике, игнорируя всё на свете, то собаку в дом притащил, то саму Веру. Так что да, шансов скрыть что-либо от него у меня просто не было.

Почему я так сопротивлялся любым разговором о ней? Наверное, потому что сам до конца не понимал своих чувств. Опять эти долбанные сомнения. Будто рассказывать про Веру — это предательство по отношению к Насте… и к Вере. Ощущение такое, что Слепцова до последнего оставалась чем-то личным для меня… глубоко личным.

— Знакомая из бара, — говорю максимально безразлично, после чего в комнате повисает тишина. Парни явно ждут продолжения, а я чувствую себя девицей на выданье, которая ломается.

Первым не выдерживает Рома.

— Кто-то снял нашего Стаса в баре?! — язвит он, специально провоцируя меня. А потом поворачивается к Кириллу и велит тому. — Мелкий, уши закрой пока, там сейчас по ходу дела непотребство какое-то начнётся.

Не знаю, какие чувства отражаются у меня на лице, скорее всего ничего хорошего, потому что Дамир решает вмешаться.

— Рома, прекращай уже их всех драконить. Стас, а ты если начал, то давай всю историю.

Тяжело вздыхаю, вынуждая себя примириться с ситуацией. Иногда, в большой семье сложно оберегать свои границы. Все считают себя вправе сунуть свой длинный нос в самое сокровенное. Правда, у этой медали есть обратная сторона — тебе никогда не бывает одиноко. Ты всегда можешь положиться на каждого из них, будучи уверенным, что им важно всё, что происходит с тобой.

Приходится делиться своими воспоминаниями. Стараюсь излагать только факты, минуя эмоции и переживания, в которых и без того творится полнейшая каша. В общем, говорю всё то, что не сказал с утра отцу.

— И это всё? — разочарованно вздыхает Рома. — Тоже мне тайны Мадридского двора устроили. Очередная девочка, которая вздыхает по Стасу, ну разве что, для разнообразия делает вид, что не заинтересована в нём. Та же Настя, только в другой упаковке.

— Нет, ты не понимаешь, — спорит с ним Дам. — Смотри. Настя по утрам готовит ему овсянку, щебечет своё «Стасик», разве, что только пылинки с него не сдувает. А Вера она другая какая-то. Единственный раз, когда я её видел, она сначала пыталась ему глаза выцарапать, а потом на утро вместо завтрака оставила бумажку с надписью «Я — яйцо».

— И о чём это нам говорит? — подбирается Ромка.

— А о том, что она не пытается произвести на него впечатление. Вспомни всех, что были до этого. Да они бы от одной только возможности переночевать у него в квартире, приготовили бы на завтрак борщ, котлеты и компот.

— Может он ей действительно не нравится? — осторожно предполагает Кир.

— Эй, — машет ему Рома. — Ты же помнишь, что мы всё ещё про нашего Стаса разговариваем?

— А если…

— СТОП! — не выдерживаю я. — Вас не смущает, что я все ещё здесь сижу?

— Нет!

На что мне остаётся только глаза закатить.

— И что нам со всем этим делать? — спрашивает Кир. И я не могу не отметить это самое «Нам».

— Стасу — с Настей поговорить, — уверенно отвечает Дамир.

— Да что там с ней разговаривать, — фыркает Рома. У них с Соболевой были особенно трепетные отношения. До сих пор удивляюсь, как за два года знакомства они не поубивали друг друга, а ведь Рома любого до греха довести мог. Он привычным движением поправляет свою светлую чёлку. — Настя — не наш вариант.

— Давай, я уж сам решу, кто мой вариант, а кто нет.

Я уже не злюсь. На самом деле разговор с братьями оказался не такой уж и плохой идеей. Мне словно самому стало легче, потому что Вера перестала быть моей постыдной тайной. Мне даже весь этот бред кажется вполне занимательным.

— Ты решишь, а нам потом терпеть, — продолжает возмущаться наше доморощенное чудовище.

Уже под самое утро, когда Ромка с Киром вырубились на наших кроватях, мы перешли с Дамиром на кухню. Поначалу просто сидели и уплетали остатки ужина. Ночной жор как всегда напал неожиданно.

— Поговори с ней, — нарушает ночную тишину Дамир. А я лишь устало смотрю на него. — Вам с Настей тяжело стало друг друга понимать. Ты перестал воспринимать её как что-то особенное. Настя она словно… обязательство какое-то для тебя.

— Её просто много, — пытаюсь я объяснить ему. — Сам же знаешь, какой напористой она бывает. Ей нужно быть везде и всегда, да ещё так, чтобы всё крутилось в соответствии с её желаниями. Иногда это давит неимоверно.

— Вот и скажи ей об этом. А не делай вид, что у вас всё идеально.