«А» – значит алиби - Сью Графтон Страница 26

За ленчем Лайл ел очень быстро, лишь изредка обмениваясь словами с Грейс и по-прежнему игнорируя мое присутствие.

– Чем ты занимаешься на работе, Лайл? – спросила я его.

– Кладу кирпичи, – коротко бросил он.

Я внимательнее посмотрела на его руки. У него были длинные пальцы с прочно въевшимся в складки кожи серым цементным раствором. Даже на расстоянии я ощутила исходящий от него запах пота, перебиваемый сладковатым запахом марихуаны. Интересно, а Грейс догадывается, что это за аромат, или принимает его за какой-нибудь лосьон после бритья?

– Мне надо смотаться в Лас-Вегас, – обратилась я к Грейс, – но хотелось бы еще раз наведаться к вам перед возвращением в Санта-Терезу. У вас не осталось каких-нибудь вещей Либби?

Я была убеждена: что-то обязательно найдется. Грейс, как бы желая посоветоваться с Лайлом, взглянула на него, но тот опустил свой взор вниз, в тарелку.

– Думаю, да, – ответила она. – В подвале лежат какие-то ящики, не правда ли, Лайл? Там книги и бумаги Элизабет.

При упоминании имени дочери старик что-то промычал, а Лайл, быстро вытерев рот салфеткой, скомкал ее и встал со стула. Потом подошел к Раймонду и откатил его вместе с креслом в гостиную.

– Простите. Наверное, не стоило упоминать имя Либби, – проговорила я.

– Ничего, все в порядке, – успокоила меня Грейс. – Если вы позвоните или заедете к нам по возвращении в Лос-Анджелес, то, конечно, сможете взглянуть на вещи Элизабет. Их, кстати, не так уж и много осталось.

– Похоже, Лайл сегодня не в духе, – заметила я. – Надеюсь, он не сочтет меня назойливой.

– Да нет, что вы. Он всегда немногословен в присутствии посторонних, – сказала она. – Даже не представляю, что бы я делала без него. Одной мне не под силу поднять Раймонда, он слишком тяжелый. Слава Богу, у нас еще есть сосед, который дважды в день заходит, чтобы помочь снять и усадить его на кресло. Ведь у мужа в результате аварии поврежден позвоночник.

Ее доверительный тон позволил мне решиться на просьбу:

– Не возражаете, если я воспользуюсь туалетом?

– Это вниз по коридору, вторая дверь направо.

Проходя мимо спальни, я видела, как Лайл возился с Раймондом, перекладывая того на постель. Вплотную к двуспальной кровати были придвинуты сбоку два деревянных стула с прямыми спинками, чтобы старик случайно не свалился на пол. Сейчас Лайл стоял как раз между этими стульями и подтирал Раймонду задницу.

Я быстро прошла мимо и зашла в туалет, закрыв за собой дверь.

Потом я помогла Грейс убрать со стола и вышла из дома, решив немного подождать в своей машине, оставленной напротив. Я вовсе не пыталась прятаться, так же как и делать вид, будто собираюсь отъезжать. Мне был хорошо виден грузовой пикап Лайла, припаркованный на обочине. Взглянув на часы – было десять минут первого, – я прикинула, что время на обед у него ограничено. Так и есть, боковая дверь распахнулась, и на узкое крыльцо вышел Лайл, задержавшись на минуту, чтобы завязать шнурки на ботинках. Оглядев улицу, он заметил мой автомобиль и ухмыльнулся. "Ну и дурак", – подумала я. Он запрыгнул в свой пикап и неожиданно быстро двинулся задним ходом поперек улицы. В какой-то момент мне показалось, что он движется в мою сторону и собирается протаранить мою тачку. Но в последний миг он резко вывернул руль и переключил сцепление, так что пикап с визгом рванул с места, прочертив шинами на асфальте черные полосы.

Мне подумалось, уж не собирается ли он учинить экспромтом небольшое ралли с преследованием, но оказалось, что ехать ему совсем близко. Миновав восемь кварталов, он свернул к ремонтируемому дому со стенами, наполовину обложенными красным кирпичом.

Это верный признак достатка владельца, поскольку кирпич на западном побережье – весьма дорогой и дефицитный материал. Во всем Лос-Анджелесе не насчитать и шести кирпичных домов.

Лайл вылез из своего грузовичка и вразвалку двинулся в обход здания, на ходу заправляя рубаху. Видок при этом у него был весьма грозный. Припарковав свою старушку у обочины и заперев дверцу, я последовала за ним. По пути лениво размышляла, уж не собирается ли он шарахнуть меня по башке кирпичом, а потом замуровать в стену. Парень не больно-то обрадовался моему появлению на сцене и совсем этого не скрывал. Повернув за угол, я пришла к выводу, что владелец дома намеревался облагородить свой небольшой коттедж за счет нового солидного фасада. И вместо современного калифорнийского бунгало в результате получится что-то типа ветеринарной лечебницы где-нибудь на Среднем Западе, в общем, стандартное, но дорогостоящее доходное заведение. У задней стены дома Лайл уже месил раствор в электрической бетономешалке. А я упорно пробиралась к нему по валявшимся тут и там доскам, из которых торчали ржавые гвозди. После падения на такие доски детишкам гарантированы уколы от столбняка.

– Послушай, Лайл, почему бы нам не начать разговор сначала? – обратилась я к нему как можно более неофициально.

В ответ он фыркнул и, достав из пачки сигарету, сунул ее в угол рта. Потом закурил, зажав спичку заскорузлыми пальцами, и резко выдохнул мощную струю дыма.

Глаза у него сузились, а один вообще зажмурился, потому что дым попал в лицо. Своим видом он напомнил мне сейчас раннего Джеймса Дира – тот же недоверчивый прищуренный взгляд, кривая ухмылка и вздернутый подбородок. Мне подумалось, уж не является ли он тайным поклонником знаменитой картины "К востоку от Эдема", которую иногда крутят по вечерам мелкие телевизионные каналы где-нибудь в Бейкерсфилде.

– Давай попробуем. Почему бы нам немного не поболтать? – настаивала я на своем.

– Мне нечего тебе сказать. Да и к чему ворошить старое?

– Неужели тебя не интересует, кто убил Либби?

Он, похоже, решил не утруждать себя ответом. Взяв из штабеля кирпич, плюхнул на стену – примерно на уровне груди, где вел кладку, – толстый слой раствора, напоминавшего серый крупитчатый сыр, и разровнял его мастерком. Потом уложил на него кирпич, несколько раз пристукнул сверху, чтобы тот немного осел, и потянулся за следующим.

Согнув ладонь лодочкой, я приложила ее к правому уху и произнесла:

– Алло? – будто не расслышала.

Он криво ухмыльнулся, так что сигарета чуть не выпала изо рта, и произнес сквозь зубы:

– Ты что, считаешь себя такой уж неотразимой?

Я улыбнулась:

– Слушай, Лайл, какой смысл упираться? Вот ты все отказываешься поговорить со мной, а знаешь, что я могла бы запросто сделать? Потратить всего часа полтора на телефонные звонки в пять-шесть мест и выяснить о тебе абсолютно все, что мне нужно. Причем позвонить, не выходя из своего номера в западном Лос-Анджелесе, и мне это не стоило бы ни цента, все будет оплачено. Да, немало забавного я бы узнала о тебе, как думаешь? Включая твой послужной список и кредитный формуляр. Мне бы сообщили, был ли ты когда-нибудь под арестом, где и как трудился, какие книги брал в библиотеке...