«А» – значит алиби - Сью Графтон

Я – Кинси Милхоун. Работаю частным детективом по лицензии, выданной штатом Калифорния. Мне тридцать два года, дважды разведена, детей нет. Позавчера я застрелила человека, и этот факт неприятно давит на мою психику. Я легко схожусь с людьми, и у меня много друзей. Квартирка маленькая, но мне нравится жить в тесноте. Большую часть жизни я провела в трейлерах, но со временем они стали, на мой вкус, уж слишком экзотичны, и сейчас я обитаю в однокомнатной холостяцкой квартире. Никаких домашних животных не держу, нет у меня и комнатных растений. Я немало времени провожу в пути, и мне не доставляет удовольствия надолго оставлять кого-то в одиночестве. Не считая опасностей, связанных с моей работой, в остальном я всегда жила обычной жизнью, спокойно и без особых событий. Убийство этого типа расстроило меня, и я еще не до конца его осмыслила. Но уже передала в полицию соответствующее заявление, проставив на всех страницах свои инициалы и подпись. Аналогичную форму я заполнила и для официальной картотеки. Оба документа изложены нейтральным языком, с употреблением туманных выражений, из которых непросто восстановить точный смысл событий.

* * *

Первый раз Никки Файф пришла в мой офис недели три назад. Я занимаю небольшой угол в одном из просторных конторских помещений здания, принадлежащего страховой компании "Калифорния фиделити", в которой когда-то работала. Сейчас наши связи почти прервались, я лишь иногда выполняю для них небольшие расследования в обмен на две комнаты с отдельным входом и маленьким балкончиком, выходящим на главную улицу Санта-Терезы. У меня стоит автоответчик, записывающий телефонные звонки в мое отсутствие, там же в кабинете я храню свои справочники. Денег у меня немного, но все же концы с концами свожу.

В тот день меня не было в офисе почти все утро, и я забежала на минуту, чтобы только взять фотоаппарат. В коридоре около двери моего кабинета стояла Никки Файф.

Лично с ней мне встречаться не приходилось, хотя лет восемь назад я уже знакомилась с ее делом, по которому она была осуждена за убийство своего мужа Лоренса – известного в нашем городе адвоката по бракоразводным делам. Никки тогда не исполнилось и тридцати, у нее были поразительно светлые, почти белые волосы, темные глаза и безупречная кожа. Теперь когда-то сухощавое лицо слегка располнело, вероятно, из-за особенностей тюремного питания, в котором преобладает крахмал, однако выглядела она все еще весьма стройной и хрупкой, что в свое время даже заставило судей усомниться в ее способности убить кого-то.

А волосы приобрели свой естественный оттенок, столь бледный, что казались почти бесцветными. Сейчас ей было лет тридцать пять – тридцать шесть, но годы, проведенные в калифорнийской женской колонии, не оставили на ней заметного отпечатка.

Вначале я ничего не сказала, просто открыла дверь и позволила ей войти.

– Вы, должно быть, знаете, кто я, – проговорила она.

– Несколько раз мне приходилось работать по заказам вашего мужа.

Она внимательно меня оглядела:

– И до какой степени вы были с ним близки?

Я поняла, что ее интересовало, и ответила:

– Я присутствовала на суде, где вас приговорили к заключению. Но если вам интересно, были ли у меня с ним личные контакты помимо работы, то могу ответить: нет. Он был не в моем вкусе. Так что поводы для подозрений отсутствуют. Хотите кофе?

Она кивнула и почти неуловимо расслабилась. Достав кофеварку с нижней полки шкафа с делами, я наполнила ее фильтрованной водой "Спарклеттс" из бутыли, стоящей за дверью. Мне понравилось, что Никки не упомянула о тех неприятностях, которые я могла причинить ей в прошлом. Вставив бумажный фильтр, я засыпала молотый кофе и включила кофеварку. Бормотание кипятка действовало умиротворяюще, словно бульканье аквариумного насоса.

Никки сидела очень спокойно, как будто у нее отключили все эмоциональные рецепторы. Она не делала никаких нервных жестов, не курила и не теребила волосы. Я тоже присела на свое вращающееся кресло.

– Когда вас выпустили? – поинтересовалась я.

– Неделю назад.

– Ну и как вам на свободе?

Она пожала плечами:

– Недурно, конечно, но я могла бы выжить и там. И не так уж плохо, как вы здесь думаете.

Из стоящего справа мини-холодильника я достала начатый пакет молока, потом прихватила пару чистых кружек, которые обычно храню перевернутыми вверх дном, и наполнила их горячим кофе. Никки взяла свою кружку, пробормотав "спасибо".

– Возможно, вы уже слышали об этом деле, – продолжила она, – но я и вправду не убивала Лоренса и хочу найти тою, кто сделал это.

– Зачем же было так долго тянуть? Ведь вы могли начать расследование прямо из тюрьмы и, не исключено, сократили бы свой срок.

Она слабо улыбнулась:

– Меня осудили, хоть я и невиновна. Но кто бы тогда в это поверил? Как только вынесли приговор, я утратила доверие людей и вот теперь хочу снова вернуть его. Мне необходимо выяснить, по чьей же вине меня упрятали в тюрьму.

Вначале показалось, что глаза у нее просто темные, но сейчас я обратила внимание, что они странного серо-металлического цвета. Никки смотрела спокойно и отрешенно, а глаза словно вспыхивали от мерцающего внутреннего света. Судя по всему, эта женщина не тешила себя особыми надеждами. Я и сама никогда особенно не верила в ее виновность, но не могла вспомнить, почему именно пришла к такому выводу. Она хорошо владела собой, и трудно было представить, что могло вывести ее из себя настолько, чтобы она решилась убить кого-либо.

– Вы хотите мне что-нибудь рассказать? – спросила я.

Отпив глоток кофе, Никки поставила кружку на край стола.

– Четыре года я была замужем за Лоренсом, даже немного дольше. Уже через шесть месяцев после свадьбы он стал мне изменять. Не пойму, почему это так потрясло меня. Ведь именно так я с ним сошлась... когда он был еще женат на своей первой жене и изменял ей со мной. Думаю, это своего рода эгоизм, присущий всем любовницам. Во всяком случае, я не рассчитывала очутиться в ее шкуре, и мне все это не слишком понравилось.

– По мнению прокурора, именно это и послужило причиной убийства.

– Послушайте, им просто надо было кого-то найти. И тут подвернулась я, – сказала она, первый раз слегка оживившись – Я ведь последние восемь лет провела со всевозможными убийцами, и, поверьте, безразличие не может быть причиной убийства. Человека убивают, если ненавидят, или в приступе гнева, или чтобы отомстить, но никогда – если вы к нему абсолютно равнодушны. К тому времени как Лоренс погиб, он меня совсем не волновал. Моя любовь к нему умерла, когда я впервые узнала о его похождениях. Мне потребовалось еще некоторое время, чтобы очистить свою личную жизнь от всего этого...