Не притворяйся - Катерина Лазарева Страница 26

Она опережает меня с походом в ванную, ну а я и не против. Усаживаюсь в кресле на кухне, жду. Дверь открыта, я как минимум услышу выход сестрёнки. А там и увижу, пойду навстречу – мне ведь тоже надо в порядок себя привести. Мы встали почти одновременно. Проснувшись, я валялся в постели и ждал пробуждения Насти, чтобы застать её врасплох. О, это того стоило.

Даже воспоминание о том, как она краснела и дрожала от меня, причём едва дыша, мгновенно вызывает реакцию. Да, я хочу эту девчонку – сильно, чёрт возьми, как никого раньше. И наплевать, что это именно она.

Чтобы хоть как-то отвлечься, открываю холодильник. Надо бы завтрак сварганить. Так, что тут вообще есть… О, покупные блины. М-да, папа, как всегда, не особо парится, а меня дома почти и не бывает.

Надо бы в магазин сходить. Предложу сестрёнке сделать это вместе. А пока разогреваю эти блинчики на сливочном масле на сковородке. Надеюсь, они съедобны, а то покупное готовое редко бывает вкусным, а если и бывает, то не в среднестатистическом супермаркете.

На всякий случай кладу две порции. Не то чтобы забочусь о Насте, но какая разница, всё равно себе грею. Хотя над кофемашинкой немного зависаю – не знаю, может, сестрёнка чай предпочитает. Делаю кофе только себе.

А когда кладу тарелки на стол вместе со сметаной, джемом и сгущёнкой отдельно – пусть выбирает, – вдруг чувствую взгляд.

Оборачиваюсь – Настя неловко мнётся у порога кухни. Уже переодетая, в свободных домашних серых брюках и чёрной футболке. Что ж, я не против – это ей тоже идёт, хотя по той милой пижамке немного скучаю. Она довольно многое открывала…

– Это мне? – сестрёнка озадаченно кивает головой на вторую тарелку.

Да за кого меня принимают, если такая простая вещь вызывает искреннее удивление. Похоже, Настя скорее ждала, что я буду от неё еду прятать, чем заботливо класть ей порцию.

– Они с творогом, – сообщаю почему-то резче, чем собирался. – Кофе не стал делать, вдруг ты по чаю.

Настя часто моргает, недоумённо глядя то на меня, то на стол. Я уже начинаю терять терпение, когда она, наконец, хоть и с опаской, но подходит.

– Не отравлено, – ухмыляюсь.

Сестрёнка берёт свою чашку, которую они с мамой еще на неделе сюда перевезли. Открывает ящик, смотрит, какие есть чаи, выбирает зелёный – молочный улун. Заваривает и, всё ещё стоя ко мне спиной, торопливо говорит:

– Знаю, что не отравлено. Просто не ожидала. Спасибо.

Мне уже даже как-то не по себе, что у неё по фигне такая реакция. Впервые закрадывается понимание, насколько мы далеки. По сути, оба сильно не в восторге друг от друга, настороженность сплошная.

Может, кстати, зря? Вчера мне казалось, что у Насти был искрений порыв ко мне, когда пыталась объяснить, что лгала не про сожаление о моей матери, а о чём-то другом.

Возможно, стоит всё-таки выяснить, что там было.

– Надо пойти в магаз, а то у нас почти нечего есть, – вместо этого заявляю.

– Мама оставила мне немного денег, – Настя, наконец, садится за стол, но на меня всё ещё не смотрит.

– Ну так распоряжайся ими, как хочешь, – хмурюсь. Ещё не хватало нам тут на продукты делить, она совсем идиотом меня считает? – Общие траты на мне, это не обсуждается.

Бесит. Реально уже бесит, что в глазах Насти я – мелочный придурок, который стал бы трястись за каждую копейку и брать со школьницы, при этом зарабатывая сам. Ладно бы мы ещё о какой-то существенной покупке говорили, типа техники новой – так продукты же!

Хотя чего это я, она в ступор впала, когда я ей блины на сковородке грел. Вот не придавал раньше значения, каким кому кажусь, но сейчас чуть ли не обидно становится.

Вроде не давал ей повода думать так. И вылезать из кожи вон, доказывая обратное – так себе перспектива, не тянет совсем.

– Тогда ты сказал это, чтобы предложить вместе сходить? – после небольшой паузы уточняет Настя.

Бинго, блин.

– Откуда мне знать, что ты там ешь, а что – нет, – грубовато объясняю. – У разных девчонок разные загоны по поводу еды. Вот вместе бы и выбирали.

Я бы вообще лучше ей деньги отдал и пустил саму там набрать нам всего, что захочется, мне непринципиально. Но закупиться лучше заранее, а значит, пакеты будут тяжёлыми. Задача не для хрупкой сестрёнки, придётся вместе.

Мысль про заранее вдруг навевает на другую – мы тут спокойно обсуждаем покупки на несколько дней вперёд, а Настя вроде как к отцу собиралась съехать. Забыла?

– Да и вообще не люблю я все эти покупки делать, а так хоть не один и быстрее, – небрежно добавляю, чтобы заткнуть эту паузу, пока она не напомнит сестрёнке о её планах.

Но Настя, кажется, если и думала о чём-то, то явно не о папе. Ни тени сомнения на лице, только какая-то лёгкая задумчивость, явно к другому относящаяся.

– Хорошо. Поедим и пойдём? – сделав глоток, уточняет сестрёнка.

Я ухмыляюсь. У Насти ведь даже мыслей не возникает, что что-то тут не так. Она уже моя, просто пока не понимает этого.

– Ну да, я только быстро в ванную заскочу, – кажется, я расслабляюсь, уже совсем спокойно это говорю, чуть ли не дружелюбно.

Хотя в душе немного не по себе. Предвкушение от победы вроде по-другому должно ощущаться, никак не стрёмно тянущим тяжёлым грузом.

– Хорошо, – Настя чуть ли не мягко соглашается.

Я ненавижу её мамашу. Это наверняка. Я злюсь на собственного отца – это тоже наверняка. Сестрёнка поддерживает обоих, настороженна ко мне – так какого чёрта я ловлю любой проблеск её тепла, любуюсь задумчивым блеском в её глазах и тем, как осторожно она откусывает блин?

Одно дело – хотеть, другое – проникаться. И уж совсем ни к чему чуть ли не радоваться тому, что, кажется, этот месяц Настя всё-таки добровольно решила провести со мной вместе.