В атмосфере любви - Карен Темплтон-Берджер Страница 25

— Что?

— Я хочу сказать, что пейзаж, конечно, замечательный, но ты все время молчишь, и это так странно.

— Ох, прости, — сказал он. — Я просто задумался.

— Это я поняла. Что случилось?

Он фыркнул, будто она нечаянно сказала что-то смешное, потом повернулся к ней, щурясь от яркого утреннего солнца.

— Так ты действительно собираешься обратно в Нью-Йорк?

— Ради Бога, не надо начинать все сначала!

— Нет-нет… Я совсем не об этом. Просто… хочу получить информацию, вот и все. — Он отвернулся и спросил: — А что ты собираешься делать до этого?

Зачем он спрашивает?

— Ну… — Она бросила на него настороженный взгляд и помолчала, прислушиваясь к мерному стуку копыт. — Мне нужно заработать денег. Начну искать работу, просмотрю объявления в газете. Мы ведь еще получаем воскресную газету?

— Газету? Да, кажется, получаем. А что, если я скажу, что у меня есть для тебя предложение?

Гвин рывком остановила Вербу.

— О чем это ты?

Алек развернул гарцующего Теккерея и остановился против Гвин.

— Тебе нужна работа, верно? А у меня есть работа для тебя.

В первое мгновение Гвин показалось, что она ослышалась. Она вздернула подбородок, пристально глядя на Алека из-под темных ресниц.

— Ты хочешь помочь мне вернуться обратно?

— Я всегда поддерживал тебя во всех твоих стремлениях, — сказал он после короткой паузы. — Разве не так?

— До вчерашнего вечера это было так. Но вчера, насколько я помню, ты утверждал, что я упряма, что мне надо посмотреть на жизнь реально и что я могла бы приносить пользу здесь. Ты изменил свое мнение?

— Насчет твоего упрямства и всего прочего? Нет, не изменил.

Она закрыла глаза и покачала головой.

— Алек, ты начинаешь разговаривать, как я. Меня это пугает.

— Так ты хочешь услышать мое предложение или нет?

— Не знаю. А если это ловушка?

— Ты просто чокнутая. Какая еще ловушка?

— Не знаю. Это ты должен мне сказать.

— Я пытаюсь. Но ты все время перебиваешь меня.

Гвин тронула лошадь с места, направив ее к Саттерскому озеру на границе участка, принадлежавшего гостинице. Алек последовал за ней. Когда лошади пошли бок о бок, он спросил:

— Ты получила педагогическую подготовку в колледже?

— Только в рамках обязательной программы и не более того. А почему ты спрашиваешь?

Алек помедлил, потом сказал:

— Мне нужен учитель на декабрь. На замену.

— О нет. Ни в коем случае.

— Четыре урока в неделю, английский в десятом классе. Это совсем не сложно.

Гвин пустила лошадь в легкий галоп. Алек тоже пришпорил коня. Сквозь чавкающий топот копыт по мокрой земле доносились его слова:

— И еще урок драмы… Включая спектакль по Шекспиру… «Как вам это понравится»… К Рождеству…

— Нет! — крикнула она.

— Всего четыре недели… Вполне приличные деньги. Идеальный вариант… Дети полюбят тебя…

— Я не буду… работать… с детьми… — прокричала Гвин на скаку. — И вообще… в школе…

Она уже столько лет не сидела в седле. Пожалуй, не стоило ехать галопом после такого длительного перерыва.

— Подожди! — Алек схватил Вербу под уздцы, заставив обеих лошадей остановиться. — Выслушай меня. — Гвин заметила, что он тоже тяжело дышит. Видимо, прогулки верхом были редкими и для него. — Пусть ты своевольна, несдержанна и упряма, как слепой осел, — продолжил он. — Но я никогда не думал, что ты высокомерна. Черт, я просто вне себя! Еще недавно ты сама была школьницей и считала, что получить главную роль в школьном спектакле равносильно высшей награде. Эти дети ничем не отличаются от тебя в том возрасте. И некоторые из них, как считает их учительница, удивительно способны. Они учат свои роли…

— Это не высокомерие, Алек.

— Тогда в чем же дело?

Она твердо посмотрела ему в глаза.

— Я просто пытаюсь быть честной.

— Не понимаю.

— Я не умею работать с детьми. — Она тяжело вздохнула. — Ты напрасно думаешь, что дети меня полюбят. Им достаточно один раз посмотреть на меня, чтобы решить, что я только на пару лет старше, чем они, а значит, они могут делать что угодно. — Ее глаза неожиданно наполнились слезами. — Не думай, что я взяла это с потолка. В прошлом году я пыталась преподавать в школе…

— Значит, у тебя есть опыт…

— Дай мне договорить, Алек. Ты знаешь, как неохотно я признаю свои неудачи. Но со школой у меня действительно ничего не получилось. На меня не обращали внимания, надо мной подсмеивались, шептались за моей спиной. Через две недели я ушла. Нет, — горько усмехнулась она, — у тебя нет таких денег, чтобы заставить меня работать в школе.

— Сверчок, здесь совсем другие дети…

— Дети есть дети, Алек. Послушай, давай не будем терять время и портить наши отношения. Насколько я помню, тебе еще никогда не удавалось уговорить меня сделать то, чего я не хочу.

— А как насчет того случая, когда мы воровали голубику с поля Илайи Причарта?

Она застыла в изумлении, затем рассмеялась. Ей тогда было тринадцать, а Алек приехал на каникулы, закончив первый курс в колледже. Как давно это было…

— Это совсем другое. Я хотела голубики так же, как и ты. Даже больше. А сейчас не хочу.

Он несколько секунд неотрывно смотрел на нее, затем резким движением отвернул голову и пустил коня вперед. Лошадь Гвин сама двинулась следом.

— Для человека, которому действительно нужна работа, ты ведешь себя глупо, — заметил Алек. Его слова прозвучали удивительно спокойно, в них не было раздражения или недоумения.

Они достигли берега озера. Пленка льда, покрывавшая поверхность водоема, была такой тонкой, что сквозь нее можно было разглядеть воду.

— Помнишь, как в детстве мы катались здесь на коньках? — спросила Гвин.

— Да, но сейчас лед еще слишком слабый, чтобы кататься. Ты уходишь от темы разговора.

Может быть, он все-таки раздражен? Да, наверное. Чуть-чуть.

Наклонившись, Гвин похлопала лошадь по влажной шее, потом осмотрела раскинувшийся перед ней пейзаж. Озеро и окружающий его лес лежали в неглубокой долине, позади которой на фоне ярко-голубого неба возвышались Белые горы. Снег на их склонах сверкал, как алмазная пыль. На ветвях сосен лежали тяжелые мокрые комья снега. Время от времени снежный груз соскальзывал с ветки, и она упруго поднималась вверх. Эта картина вновь напомнила ей рождественскую открытку, так же как те два кардинала на дереве, которых она видела утром. Если бы она приехала сюда впервые, то, наверное, была бы очарована пейзажем.