В атмосфере любви - Карен Темплтон-Берджер Страница 24

— Это не судьба, это всего лишь совпадение. И не пытайтесь подтолкнуть судьбу вперед.

Может быть, все обойдется и никто не пострадает, подумала она.

— Вы ведь знаете, Мэгги, что Эйлин всегда хотела, чтобы они были вместе.

— Если бы чему-то суждено было случиться, оно бы уже случилось.

— Не говорите глупости. Я ни на минуту не поверю, что в глубине своих упрямых мозгов вы не хотите, чтобы они были вместе. Откуда в вас этот пессимизм?

Она бросила на него сердитый взгляд и спокойно сказала:

— Мои желания, или ваши желания, или желания Эйлин здесь ни при чем. Ваша внучка и Алек — разные люди. Почему вы не хотите видеть вещи такими, как они есть, Ангус?

— Потому, — тихо сказал он, — что считаю: нельзя сдаваться, если знаешь, что прав.

— Откуда вы знаете, что правы?

— Просто знаю, и все. Так же, как знаю свое имя.

— А вы знаете, что вы невозможный человек?

— Это я уже слышал.

В этом споре не могло быть победителей. Разумеется, Мэгги желала счастья Гвин и Алеку. В глубине души она верила, что при других обстоятельствах эти двое могли бы быть счастливы вместе. Она почти не сомневалась, что они могут полюбить друг друга. Но если они поймут это, то почти наверняка сердце одного из них — или обоих — будет разбито.

Но спорить с Ангусом бесполезно. Он не изменит своего мнения. Максимум, что она может сделать, это удержать его от вмешательства. Мэгги увидела блеск надежды в его глазах и поморщилась. Легче отобрать кость у собаки, чем заставить его отказаться от этой идеи.

— Ну хорошо, — сказала она со вздохом. — Возможно, случится чудо и они будут вместе…

— Вот видите? Вы тоже считаете, что это правильно.

— Я не считаю ни так, ни этак, — перебила она его. — И вообще, все это не наше с вами дело, Ангус Робертс. Они оба взрослые и вполне способны сами принимать решения. Да, именно так, — подчеркнула Мэгги, увидев, что он собирается возразить. Она предупреждающе подняла вверх палец, чтобы предупредить его попытку снова начать возражать. — Если мы попытаемся сделать что-то, чтобы подтолкнуть события или сгладить углы, мы только напортим. Так что давайте заключим пакт — вы и я, прямо сейчас — о том, что будем стоять в стороне и дадим возможность им самим принимать решения.

Произнеся это, Мэгги наклонила голову и посмотрела на Ангуса поверх очков. Его усы недовольно дрогнули. Потом он тяжело вздохнул.

— Ну ладно. Пусть действуют сами, — проворчал он наконец. — Не станем вмешиваться.

— Даже в том случае, если у них ничего не получится, — уточнила Мэгги.

Ангус поморщился. И Мэгги понимала почему. Если Гвин и Алек полюбят друг друга, то, скорее всего, поженятся. Если они поженятся, то, возможно, Гвин решит бросить карьеру и вернуться сюда, чтобы быть с Алеком. Именно этого и хочет Ангус. Но никто не может получить все, что хочет. Даже если хочет очень сильно. Уж кто-кто, а Мэгги хорошо понимала это.

— Постараюсь, — после долгой паузы проворчал Ангус. И, увидев недовольный взгляд Мэгги, добавил: — В моем возрасте трудно предложить больше. Так что ваше дело, принимать это или отказаться.

У Мэгги не было выбора.

В ожидании Гвин Алек нетерпеливо расхаживал по двору, заставляя лошадей нервничать. Мокрый снег под его сапогами постепенно превращался в грязную кашу.

Что с ним происходит? Он не узнавал сам себя. Вообще-то, после развода ему стало казаться, что он постепенно превращается в сгусток асексуальной протоплазмы. Ему представлялась масса возможностей, но ни одна женщина не пробуждала в нем интереса.

Зато сейчас интереса было хоть отбавляй. То, что произошло с ним вчерашним вечером, не было случайным всплеском эмоций. Как и то, что случилось несколько минут назад. Хорошо, что на Гвин было накинуто одеяло, когда она сидела у него на коленях, а то бы неизвестно чем все закончилось.

Понимала ли это Гвин?

Что за вопрос. Уэйнрайт, она же взрослая девушка!

Алек всегда считал, что у него логический склад ума. И до вчерашнего дня считал себя вполне разумным человеком. А теперь эта взбалмошная девчонка, с ее сумасшедшими идеями и нелепой стрижкой, сделала фарш из его еще недавно вполне трезвых мозгов.

— Ведь это же Гвин, — вслух напомнил он себе, словно эта фраза могла вразумить его.

Не подействовало. Он остановился и сделал глубокий вдох. Ты просто беспокоишься о ней, попытался убедить он себя. И принимаешь сочувствие за…

За что? Определенно, не за любовь. Значит, за примитивное физическое влечение к женщине, похоть? Тоже нет, несмотря на болезненный опыт вчерашнего вечера и сегодняшнего утра.

Он знал только одно. Мысль о том, что она уезжает, сводила его с ума. Как и мысль о том, что она остается.

Несмотря на теплые лучи солнца, было довольно прохладно. Алек глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул. Легкие покалывало от морозного воздуха.

И тут он увидел Гвин. Она уже прошла примерно полпути от гостиницы до того места, где стоял он. Слишком высокая, чтобы быть совсем уж хрупкой, но слишком худая, чтобы быть сильной. На ней был тот же самый чересчур длинный свитер, теплый стеганый жилет и джинсы.

Даже в подростковом возрасте Гвин, в отличие от других девочек, не увлекалась косметикой. Ей не было свойственно преувеличенное внимание к своей внешности. Удобство и практичность всегда значили для нее больше, чем мода. Макияж она использовала только тогда, когда выступала на сцене. Я такая, какая есть, словно говорила она всем своим безыскусственным видом. Хотите принимайте, хотите нет.

Она помахала ему рукой, он помахал в ответ, почувствовав, как сердце запнулось у него в груди.

Алек видел широкую улыбку, которая почти надвое разрезала ее худощавое узкое лицо. Он только сейчас окончательно понял, что две трети его еще недолгой жизни были посвящены заботе о том, чтобы Гвин была счастлива. Никто не просил его об этом, и меньше всего она сама. Но заботиться об этой девочке было для него такой же естественной потребностью, как дышать.

И что ему придется сделать на этот раз, чтобы сохранить улыбку на ее лице?

Ответ потонул на дне его души, как камень в глубине пруда. И остался там. Теперь Алек знал: чтобы сохранить улыбку Гвин, он должен сделать все, чтобы эта улыбка предназначалась не ему.

Просто поразительно! И мужчины еще смеют жаловаться, что женщины капризны. Они едут уже двадцать минут, и за это время Алек не проронил и пары слов. Он не был сердит на нее, Гвин это чувствовала. Тогда в чем же дело?

— Послушай, — окликнула она его наконец, — ты едешь с таким страдальческим выражением на лице. Если тебя не устраивает мое общество, зачем ты пригласил меня?

Алек бросил на нее взгляд через плечо. Вид у него был растерянный. Похоже, он действительно забыл о ее существовании.