Жаркий поцелуй - Энн Лоуренс Страница 25

Кэл неопределенно пожал плечами. Лунный свет окутывал его крупную фигуру, играл на черных волосах.

— Я знаешь, что думаю… у меня такое ощущение, как будто мы поселенцы. Мы с тобой приехали сюда, как когда-то приехали предки Мод, чтобы строить новую жизнь… создавать здесь свой мир, нужный и нам самим, и другим людям. Я понимаю их, и мне нравится, что я тоже здесь. Мне кажется, эти порывы естественны.

Кэл вдруг осознал, что впервые смог настолько точно сформулировать свое понимание, чем стал для них «Приют у Мод». И еще ему было приятно, что Скотти делится с ним своими мыслями и ощущениями, С тех пор как они сюда приехали, Скотти все больше отдалялась от него; попытка поухаживать за ней в тот день, когда он взялся готовить ужин, с треском провалилась.

И каких бы усилий ему ни стоило быть с ней терпеливым, постоянно сдерживать собственные чувства, которые становились с каждым днем все сильнее, Кэл знал, что должен дать Скотти время и возможность разобраться в себе, разобраться в нем, в своих чувствах к нему. Как бы ему ни хотелось поторопить ее, как бы ни хотелось, как сейчас, просто подняться с ней в спальню и успокоить, и уложить на постель, и любить ее долго, нежно, пока она не заснет глубоким, спокойным сном, он снова усилием воли подавлял свои желания. Слишком многое зависело от его выдержки.

Он просто стоял и разговаривал с ней, облокотившись на перила веранды, чутко впитывая покой данной им минуты, кожей ощущая возникающую между ними тончайшую связь, хотя говорили они только о Мод. И подвесные корзины с петуниями, которые окаймляли веранду розовыми каскадами, и свежевыкрашенная белоснежная плетеная мебель, и неверный свет керамической лампы, все еще горевшей па сундуке в кухне, — все значило для него так много, что он просто не мог себе позволить совершить еще одну ошибку.

— А ты, случайно, не заглядывал в коробку с фотографиями и вещами Мод? Она стоит на кухне, — сказала Скотти, возвращая его к тому, что, очевидно, все еще занимало ее мысли.

— Что? Нет.

— Знаешь, грустно как-то делается, когда представишь, что целая человеческая жизнь может уместиться в картонной коробке с кучкой хлама… Особенно сейчас, когда я начинаю по-настоящему восхищаться тем, что делала Мод, и уважать ее.

— Ты говорила, там ее фотографии, какие-то семейные реликвии да несколько газетных вырезок.

— Да. И еще пять открыток от человека по имени Вирджил Растон, полученных между шестьдесят пятым и восемьдесят вторым годами, И письмо от него же, тоже датированное шестьдесят пятым.

— Кто он такой?

— Не знаю. Но я нашла газетную статью шестьдесят второго года о том, что Мод подбирает бездомных собак и все такое. Она тогда только начинала. Статья написана, знаешь, в таком снисходительном тоне, с иронией по поводу того, что Мод — не типичная сорокалетняя замужняя женщина…

— Еще бы. Старая дева, в одиночестве живущая на ферме с кучей собак. Таких тогда считали…

— Знаю, знаю. Чокнутыми. Но там в газете еще была фотография, изображающая Мод здесь, естественно, с собакой, и еще с мужчиной, который стоит позади нее, такой длинный, тощий, с добрыми глазами. Я сначала подумала, может, он ее родственник, мне показалось, что они чем-то похожи.

— Только не добрыми глазами, — осторожно перебил ее Кэл. — Вот уж ничего доброго и мягкого в Мод не было, согласись. По крайней мере тогда, когда мы с тобой ее знали. А в глазах у нее вообще было что-то уксусно-кислое…

— Ладно, ладно. Но я не об этом. Человек, изображенный на фотографии — Вирджил Растон, — прожил здесь года три, судя по подписи под фотографией. Потом уехал. За семнадцать лет он прислал Мод пять открыток, в которых ничего особенного не было — только чем он занимается и где его можно найти. То в Калифорнии, где он работал на плантациях авокадо, то во Флориде, в апельсиновых рощах, то в Техасе — в грейпфрутовых. Он наверняка был хорошим человеком и не боялся тяжелой работы, и… я думаю, что он любил Мод. А она так и жила здесь одна все годы.

— Может, у них просто был небольшой роман.

— Небольшой роман, о котором он не мог забыть семнадцать лет? И в каждой строчке он почти открыто умоляет ее позволить ему вернуться.

— А что в письме?

— Ты знаешь, я почему-то не смогла его прочесть.

— Как не смогла прочесть?

— Не знаю. Читать чужие письма… Я как-то не смогла так далеко зайти.

— Так далеко зайти? Но ты же читала все остальное! Осталось только письмо…

— Только, но письмо запечатано, Кэл. Наверное, что-то очень личное. Даже в неярком лунном свете Кэл увидел, что лучше с ней сейчас не спорить. Не хочет читать письмо — не надо. Но ее интересовала сама история Мод и Растона, а Кэл не хотел, чтобы прервалась едва наметившаяся между ними связь.

Он сделал попытку продолжить разговор:

— А ты не спрашивала Титча, может, он знает что-нибудь о…

— Титча? — фыркнула Скотти, передразнивая манеру Кэла. — Да что он вообще знает, этот Титч… Его наняли через несколько лет после того, как уехал Растон. Может, как раз на его место.

Скотти сама почувствовала, что становится раздражительной. Если честно, она боялась прочесть письмо Растона. Она знала, что Мод выгнала Вирджила Растона, и не без оснований предполагала, что при схожих обстоятельствах и сама могла бы поступить точно так же.

Кто знает, куда могут завести ее педантизм и стремление во всем добиваться совершенства, даже в мелочах. Она одиночка, она давно наглухо забаррикадировалась внутри себя… Такая мысль заставила ее зябко поежиться.

— Эй, — сказал Кэл, — ты что, замерзла?

Скотти только сейчас заметила, что стоит, сжавшись и обхватив себя руками.

— Нет, что ты. Как можно замерзнуть, когда так тепло.

— Но ты же задрожала.

— Да нет, я…

Руки Кэла обняли ее. Скотти попыталась вырваться, но, вместо того чтобы выпустить ее, Кэл встал за ее спиной и, опустив голову ей на плечо, крепко прижал к себе.

Как похоже на Кэла! Так по-доброму ее защитить собой от холода. Но когда через несколько мгновений он все еще не освободил ее, когда жар, исходящий от его тела, передался ей, Скотти беспокойно зашевелилась.

— Стой, стой, — прошептал Кэл. — Ты устала. Я только хочу подержать тебя так минутку, чтобы ты согрелась.

Скотти нервно рассмеялась;

— Мне тепло. Все нормально, честно.

И не просто тепло, а удивительно уютно и сладко. Она даже немного расслабилась и сама не заметила, как откинула голову назад, положив ее на плечо Кэла. Тепло его рук обволакивало ее, и ей хотелось плыть, плыть в блаженном тепле его объятий, литься как лунный свет. Она давно втайне мечтала об этом.

Мечты сбываются.

Но только на мгновение.

Когда Скотти снова попыталась отстраниться, Кэл сжал ее еще крепче.