Жаркий поцелуй - Энн Лоуренс Страница 24

Боже, она уже забыла, когда последний раз умывалась и причесывалась, аккуратно собирая волосы на затылке. В новой и потрясающей жизни, которую она теперь вела, джинсы и завязанная узлом рубашка стали ее униформой. О том, когда и как с ней произошли такие изменения, сейчас она неспособна была думать. А уж общаться с Кэлом и подавно. Конечно, он скорее всего устал не меньше ее. Как же ему удается так великолепно выглядеть? Даже с потемневшим от двухдневной щетины подбородком и тоже в джинсах?

Прошлой ночью, когда она и Джейсон сидели на кухне, Кэл тоже не спал. До полуночи прокатавшись на своем мотоцикле, он, не раздеваясь, прошел в гостиную и устроился там на диване перед телевизором, чтобы быть рядом.

Скотти прекрасно видела, как ему хочется принять участие в их делах. Но Кэл и Джейсон все еще держались настороженно по отношению, друг к другу. Мальчик явно не был готов к каким-либо шагам со стороны Кэла, к возможным попыткам подружиться с ним; да Кэл их и не делал.

Естественно, Кэл знал, какую процедуру вчера проводили щенку: не почувствовать резкий запах пара мог только человек, начисто лишенный обоняния. Очевидно, он решил, что сегодня его очередь.

Скотти могла бы спокойно уйти спать. Однако ее как магнитом тянуло на кухню, туда, где над плитой черно-белый щенок с пушистой, похожей на цветок мордочкой уютно лежал на широкой ладони Кэла, помещаясь в ней целиком. Поднимающийся вокруг густой белый пар заставлял его время от времени поднимать усталую головку и чихать.

— Какой славный, правда? — сказал Кэл, когда Уиннер в очередной раз чихнул.

Кэл и Скотти посмотрели на Лули, которая беспокойно шевелилась в своей корзинке, почти плача. Скотти делала все, что могла, чтобы утешить и успокоить собаку. У Лули был очень развит материнский инстинкт; сможет ли она когда-нибудь научиться доверять человеку, оставалось неизвестным.

Когда Кэл снова заговорил, ярость чувствовалась не только в его голосе — гнев сквозил в его жестах, читался в его глазах.

— Что доктор Мур говорит, есть надежда? В смысле, если она поправится, будет ли она когда-нибудь признавать людей?

— Он не знает. Но он говорит, пословица насчет того, что старую собаку новым фокусам не научить, не всегда бывает верна. Хотя состояние очень тяжелое…

Кэл снова повернулся к плите, в то время как Скотти безуспешно пыталась не обращать внимания на то, какие у него ловкие, умелые руки.

— Если ты не возражаешь, Кэл, я бы хотела оставить Лули здесь и сделать для нее все, что в моих силах, даже если потребуются годы и вся моя любовь, на которую я способна… Доктор Мур сказал, что пока рано начинать психологическую реабилитацию, но я… Ты же, наверное, слышал, я стараюсь говорить с ней при каждой возможности, успокаивать, успокаивать, успокаивать… Я уже просто охрипла…

— Конечно, не возражаю.

Таков был весь Кэл. Сердце Скотти переполнилось теплом, она ощутила удивительную близость с ним. Может быть, поэтому мысли, которые она обычно прогоняла, теперь потоком хлынули в ее сознание.

Кэл и его замечательные руки… Вчера он помогал ей вычесывать Лули, выстригать колтуны из ее шерсти и смазывать зиявшие под ней открытые раны. Скотти чуть не расплакалась. И хотя Кэл был расстроен ничуть не меньше, он оставался спокойным и уверенным, добрым и надежным, как всегда.

Она не могла оторвать глаз от его рук. Скотти ни за что не хотела признаваться в своих греховных мыслях, но иногда она все же пыталась представить, как бы было, если бы Кэл обратил всю нежность, всю силу, весь опыт своих замечательных рук на нее, Скотти. Все в нем говорило о том, что он был бы внимательным, опытным, прекрасным любовником.

Уиннер снова чихнул, окончательно уронив головку на ладонь Кэла, и Скотти чуть не вздрогнула от неожиданности.

— Я… пожалуй, пойду спать.

— По-моему, пока запах мази не выветрится хоть немного, заснуть не удастся.

Выключив плиту и облокотившись на нее, Кэл осторожно прижал щенка к своей широкой груди и что-то зашептал ему. Скотти неудержимо тянуло подойти поближе и послушать слова утешения, адресованные крошечному пушистому созданию. Она взяла с плиты кастрюлю, вылила пахучую жидкость и вымыла раковину.

Да, сейчас самое время удалиться. Скотти почувствовала слабость в коленях.

— Давай выйдем на минутку на веранду.

Развернувшись, Скотти увидела, что Кэл уже погасил свет; горела только маленькая керамическая лампа на сундуке. Теперь Кэл тихонько разговаривал с Лули, кладя щенка в ее корзинку.

— Нет, Кэл, я лучше пойду спать.

— Брось, время только десять пятнадцать. Надо глотнуть немного свежего воздуха. Мы с тобой оба устали.

Глядя в полумраке в его глаза, Скотти поняла, что они предупреждали не опасаться его, по крайней мере сейчас. И конечно же, она ему поверила.

А глоток свежего воздуха ей был сейчас полезен. Красота здешних ночей, которую можно увидеть и услышать только после наступления темноты и которой городские жители обычно лишены — природа не в силах противостоять агрессии городских звуков и неоновых огней, — была неподражаемой.

Немного помедлив возле корзинки Лули и сказав несколько ободряющих слов Даффи, которая обиженно смотрела из-за загородки, Скотти вслед за Кэлом вышла на веранду.

Да, только за городом на самом деле бывают бархатные ночи. Кэл погасил садовые фонари, и, словно кто-то еще щелкнул невидимым выключателем, в небе вспыхнул лунный свет.

Подойдя к перилам веранды, Скотти глубоко вдохнула теплый душистый воздух. Столетний дуб возле гаража-конторы на другой стороне подъездной аллеи раздвинул свои сучковатые ветви, словно по-отечески беря под защиту хрупкое сооружение. Лягушки громко квакали, внося умиротворение в душу. Их здесь, наверное, тысячи… нет, миллионы.

Скотти почувствовала, как Кэл подошел к ней, немного постоял в нерешительности, затем оперся бедром о балюстраду и тоже глубоко вдохнул. Удивительная гармония на мгновение возникла между ними, и Скотти вдруг отчаянно захотелось положить голову ему на грудь и позволить его большим и сильным рукам ласкать и гладить ее.

— Кэл, тебе не кажется, что Мод… она как будто все еще где-то здесь? Смотрит на нас… переживает, что мы не справимся.

Вот сейчас Кэл стоит рядом с ней, думала Скотти, и любуется тем же самым видом, который Мод, наверное, знала наизусть. Прошлое и настоящее сплетались в единую ткань времени.

— Ты знаешь, я как-то не думал… о ней именно в таком ключе, — прошептал Кэл. — Что она вот прямо бродит вокруг. Но я понимаю, что ты пытаешься сказать. Мы сделали ее дом своим, ее жизнь — нашей жизнью. Было бы странно, если бы мы хоть изредка не вспоминали о ней.

— Она, наверное, очень-очень любила свои места. Как же ей, должно быть, больно было сознавать, что скоро ей придется их покинуть. Наверное, ее потому так все и раздражали под конец, и она превратилась в затворницу, никого не желала видеть, кроме своих кошек… Она просто сходила с ума от тоски.