Вовлеченные в грех - Шерон Пейдж Страница 25

— О Боже, какой у меня позорный вид! — забывшись, задохнулась Энн. — Я хотела сказать, — поспешно добавила она, — что выгляжу ужасно, ну и немножко глупо на этих качелях. Вы не очень много теряете.

— Не говори так. — Герцог остановил качели. Ей очень хотелось получить наслаждение, покачиваясь на нем, но он не даст ей. — Я не вижу тебя, но знаю, что ты прекрасна. Во всех отношениях.

Это было так приятно, что у Энн перехватило горло. Она должна быть дерзкой, а не плаксивой.

— Давайте качаться, ваша светлость, — стараясь придать своему голосу уверенности, сказала Энн, — и взлетать к пику страсти.

Он раскачивал ее вперед-назад, ноги Энн и ее зад соприкасались с телом герцога. Внутри росло приятное напряжение. Желание нарастало. Желание чего-то большего… более интенсивного движения.

Энн повертелась на сиденье, потому что это помогало ей раскачиваться с необходимой для нее частотой, и наиболее чувствительная точка ее тела касалась напряженной плоти герцога. Потом на нее обрушилась волна неожиданного удовольствия. Пока она скользила вдоль его тела, герцог ласкал пальцами ее разгоряченную плоть. Энн снова прикрыла глаза и с силой вцепилась в веревки.

На этот раз она не хотела просто терпеть его прикосновения, ей ужасно хотелось насладиться ими. Как это сделать? Энн старалась не думать ни о чем другом, кроме того, какие ощущения испытывает герцог, находясь внутри ее. Она закрыла глаза и стала раскачиваться на нем. Отчаянно. Решительно. Но чем больше она старалась, тем больше ощущала, как ускользает ощущение наслаждения. Энн широко распахнула глаза, наслаждаясь красотой герцога, эротичностью и пикантностью происходящего…

Было слишком поздно. Она не смогла получить наслаждение. Придется притворяться, как она делала всегда. Ее охватило такое разочарование, что Энн готова была расплакаться. Но как бы там ни было, обманывать его надежды она не имела права.

— Ваша светлость! — выкрикнула Энн. Она заставила себя дрожать всем телом и, работая внутренними мышцами, плотно обхватила его плоть. Она стонала и причитала, как будто находилась на вершине блаженства. Герцог обхватил бедра Энн, чтобы глубже погрузиться в ее тело, издал хриплый стон, выгнулся ей навстречу и, закрыв глаза, выкрикнул ее имя.

Опустившись на кровать, Девон тяжело дышал. Плоть потеряла твердость и выскользнула из тела Энн вместе с потоком горячей жидкости.

— Иди ко мне, — протянул руки герцог. — Я не вижу тебя, чтобы помочь.

— Не важно. — Энн крепко сжала его руки. — Это все, что мне нужно. — Герцог поддержал ее, когда она голыми ногами встала на кровать и спустилась с качелей. Потеряв равновесие, Энн рухнула на него, но он только рассмеялся.

— Моя отважная Сэриз, — прошептал герцог.

От этих слов у Энн встрепенулось сердце, отгоняя прочь ее недовольство собой. Герцог повернул ее так, что теперь они лежали на боку, лицом друг к другу, и нежно, с любовью поцеловал Энн.

— Спасибо, — глубоко вздохнув, пробормотал он. — Эго было… невероятно. Ангел мой, расскажи мне, как это выглядело.

Наверное, хихиканье было не самым лучшим вариантом ответа. Энн размышляла, как она выглядела на качелях, как неловко чувствовала себя, но как чувственно и захватывающе это было. А еще ей очень понравилось слушать его смех. Она вдруг поняла, что никогда не слышала мужского смеха во время занятий любовью.

— Ну, вы выглядели, как всегда, дьявольски красиво, как ожившая греческая статуя, за исключением выдающейся вперед величественной плоти. У меня был такой вид, как будто меня посадили в гнездо…

Раскатистый смех герцога остановил Энн.

— Дразнишь меня, да? — Его пальцы проскользнули к ней под мышки. — Я тоже так могу.

— Ваша светлость… — Он щекотал ее! Энн не смогла сдержать смех. Потом не могла остановиться, потому что он не переставал ее щекотать. У нее горело лицо, оно наверняка покраснело от безудержного смеха. Вряд ли так выглядит опытная, таинственная куртизанка, но Энн было все равно. Ее это не беспокоило. Она испытывала прилив сил от удовольствия и тот удивительный восторг, какого не испытывала очень давно. Когда она в последний раз так смеялась? Энн не могла вспомнить. Уже много лет у нее не было повода. А сейчас у нее голова кружилась от веселья. Как она ни старалась замолчать, у нее ничего не получалось.

Наконец герцог перестал щекотать ее, и Энн попыталась отдышаться.

— Никогда не думал, что ты такая хохотушка, ангел мой, — прошептал герцог, приподнимаясь на одной руке. — Я даже не помню, когда еще так смеялся.

Было бы здорово, если бы смех не прекращался. А чтобы сохранить это ощущение радости, надо было снова заняться любовью. Герцог начал вставать с кровати, но Энн обняла его за плечи, удерживая рядом.

— Когда вы снова будете готовы, можно ли заняться любовью, чтобы на качелях оказались вы, ваша светлость?

На этот раз брови герцога поползли вверх, почти скрывшись под волосами.

— С моей точки зрения, это звучит опасно, любовь моя. Почему бы нам не попытаться сделать это вместе? Разумеется, ты — сверху.

Он почувствовал напряжение Сэриз, когда она скакала на нем, сидя на качелях. Девон ощутил это опять, когда уселся на веревочное сиденье, а Сэриз оседлала его. Он перехватил ее руки, державшиеся за веревку, и крепко сжал их. Черт, у нее, наверное, побелели косточки пальцев.

Неужели ее так напугали качели?

Она опустилась на него, и ее разгоряченное лоно прижалось к его твердой плоти. Девона охватила волна удовольствия. Но он по-прежнему чувствовал в ней какую-то напряженность. Такую же зажатость он отметил в ней, когда первый раз ласкал ее ртом.

Он решил, что доставил Сэриз немало приятных минут, которых было достаточно, чтобы расслабиться, потому что она громко кричала, когда достигла вершины блаженства. На качелях она смеялась. Должно быть, ей понравилось.

Тогда почему она так напряжена? Чего боится?

Девон вспомнил, как Сэриз взяла его руку и провела ею по шрамам у себя на спине. Конечно, она боится, ведь хозяйка била ее. Неужели она боится, что он поднимет на нее руку? От этой мысли Девону стало больно. Он предупреждал ее, что может причинить боль, говорил, что может нанести еще более ужасные повреждения, чем ее хозяйка. Конечно, она боится его. Наверняка боялась каждый раз, когда они занимались любовью.

— Не бойся, ангел мой, — пробормотал Девон и судорожно вздохнул, когда пальцы Энн сжали его напряженную, как камень, плоть. — Я не причиню тебе боли.

— Я знаю. — Обхватив рукой пульсирующую плоть, Энн стала дразнить герцога, касаясь ею своего влажного разгоряченного лона. — Я знаю, что вы не сделаете этого. — С этими словами она направила его твердый ствол внутрь своего тела, и герцогу пришлось бороться за возможность думать на фоне стремительного натиска желания, наполнившего его.

«Двигайся, доставь ей удовольствие», — настаивало его тело. Но ему не хотелось получать удовольствие самому, пока она так напряжена. Герцог старался контролировать себя.