Подарок судьбы - Сара Корнвуд Страница 24

Всем телом стремясь поддаться искушению, Эндрю все же послушался совести. Стараясь унять бурю в груди, он осторожно, очень осторожно начал распутывать пальцами взлохмаченные волосы Мей. Боже, такое впечатление, что его душат!

Он увидел, как Мей перевела дыхание, а затем вдруг отодвинулась от него. Эндрю, закрыв глаза, снова обхватил ее голову и прижал к себе. Больше всего на свете ему хотелось сейчас ощущать ее обнаженное тело на себе. Но он понимал, что поступает правильно, превозмогая чувственное влечение, и возможно — только возможно! — им с Мей удастся преодолеть некую критическую точку в их отношениях. Он должен верить в это, иначе совсем потеряет голову.

Голодный Алекс положил конец терзаниям Эндрю. С этого момента его борьба превратилась во внутреннюю битву с собственной сексуальной неудовлетворенностью. Решив что-нибудь предпринять, чтобы буквально не выскочить из собственной кожи, Эндрю, не дожидаясь, пока Мей покормит ребенка, уехал к себе. Он долго, очень долго простоял под холодным душем и по пути к машине нарвал огромный букет цветов в своем одичавшем саду.

Впрочем, отметил Эндрю, не такой уж он одичавший — очевидно, бабуля снова побывала здесь. А это, скорее всего, означало, что на холодильнике и плите не осталось ни единого пятнышка, а все полотенца аккуратно сложены в бельевом шкафу.

Эндрю улыбнулся. Когда несколько лет назад он стал жить отдельно, его пугала перспектива потонуть в ворохе грязного белья. Однако все оно куда-то чудесным образом исчезало, а потом появлялось вновь, тщательно выстиранное, отглаженное и сложенное. Его замужние сестры молились своим домашним богам, чтобы их братья продолжали оставаться холостяками, потому что бабуля так была занята уходом за ними, что у нее не оставалось времени на инспекторские проверки в домах внучек.

Было около десяти, когда Эндрю вернулся в квартиру Мей. Алекс в своем креслице сидел на полу кухни в потоках света, пуская пузыри и сосредоточенно изучая свои пальцы. Эндрю поставил цветы в вазу, а затем присел на корточках перед сыном. Переполненный отцовской гордостью он протянул руку и положил палец на крошечную ладошку. Малыш немедленно вцепился в него.

— Ну, привет, тигр. Ты вел себя как большой прошлой ночью — так долго спал.

Алекс повернул голову и подарил отцу широкую беззубую улыбку, которая проникла Эндрю в самое сердце, заставив взметнуться ввысь, как воздушный шарик. Да, иногда его сын улыбался. Случалось это, как правило, после купания. Сейчас был именно тот случай: от Алекса исходил потрясающий аромат, свойственный только свежевымытым детям. Он потряс ручку сына.

— А где твоя мама, лежебока…

Не успел он закончить фразу, как в кухню влетела Мей, казавшаяся еще более озадаченной, чем обычно. На ней были широкие серые брюки и алая шелковая блузка. Голову украшало полотенце, которое она сдернула, едва увидев Эндрю.

Он медленно улыбнулся ей.

— Хорошо выглядишь, Поллард.

Мей беспомощно махнула рукой.

— Ничего не подходит. Все блузки малы, а эти брюки велики, и я никак не могу найти нужные туфли, и… — Ее взгляд упал на цветы в вазе, и она замолкла.

— Клумбы перед моим домом заросли всей этой дребеденью. Я подумал: может, тебе приглянется что-нибудь из этой коллекции.

Просто удивительно, как она умеет замирать! Мей осторожно подошла к вазе и, подняв цветы к лицу, глубоко вдохнула их аромат. Затем взглянула на Эндрю светящимися от благодарности глазами.

— Они просто прекрасны! Большое тебе спасибо.

Затем Мей не расправила букет и не расставила цветы по-новому, как это обычно делали его мать и сестры. Просто ставила в вазу цветок за цветком, словно они были необычайно редкими, хрупкими — и необыкновенно дорогими. Это о стольком сказало Эндрю, что ему пришлось отвести взгляд в сторону.

Она подошла к Алексу и поставила букет рядом с ним на пол. В ее руках оказался фотоаппарат. Алая блузка была в желтой пыльце от лилии, но Мей, казалось, этого не замечала. Она присела на корточках рядом с Эндрю.

— Мы сфотографируем тебя, Алекс, на фоне папиных чудесных цветов. — Мей щелкнула затвором, и сын одарил ее еще одной слюнявой улыбкой. Она улыбнулась в ответ, затем взглянула на часы. — О Боже, посмотри, который час! — Мей вскочила и в панике устремилась в коридор.

Эндрю, который теперь сидел на полу, скрестив ноги, снова потряс ручку сына.

— Женщины — очень странные создания, парень. Запомни это.

Послышался шум фена, и не больше чем через пять минут Мей опять влетела в кухню. На этот раз она была одета иначе.

— Так лучше?

Эндрю знал, что большая часть его родственников придет в джинсах или шортах, но знал также и то, что у Мей нет ни того, ни другого. Он кивнул.

— Прекрасное платье.

Но Мей его не слышала. И прежде чем Эндрю успел высвободить свой палец из цепкой хватки малыша, снова выбежала из комнаты.

— Александр, думаю, пора вмешаться спасательной команде, — произнес он, вставая с пола.

Он нашел Мей в спальне, перебирающей одежду в шкафу и горько плачущей. Для женщины, никогда не теряющей присутствия духа, она производила слишком много влаги в последние шесть недель. Придется подумать о том, как перекрыть этот кран.

Схватив Мей за плечо, Эндрю повернул ее к себе и обнял.

— Эй, тоже мне беда! — мягко сказал он. — Помнишь белый костюм, который ты надевала прошлым летом… Ну, с длинной юбкой и жакетом с золотыми пуговицами? А юбка держалась, кажется, на тоненьком золотистом пояске. — Проклятье, он не помнил деталей, знал только, что нечто подобное надевают в особо торжественных случаях.

Мей шмыгнула носом и кивнула. Приободренный, он продолжил:

— Мне он очень нравился, и это именно то, что нужно. — Эндрю слегка отстранился, чтобы видеть ее лицо. — Это тебя устроит?

Мей снова кивнула, на длинных ресницах блеснули слезы, и Эндрю захотелось поцеловать ее самым неподобающим образом. Но он этого не сделал.

— Замечательно, — сказал он.

Однако бесенок в его голове нашептывал: ничего замечательного нет. Эндрю не хотел, чтобы она одевалась. Напротив, предпочел бы, чтобы она сняла и то, что есть.

Испытывая отвращение к себе, Эндрю повернулся и зашагал к двери. Находиться с ней в этой спальне с незаправленной постелью было выше его сил!