Интерьер для птицы счастья - Светлана Лубенец Страница 24

– Не буду! – смутилась Саша. – Ну, захотелось давно разведенной женщине плотских утех… Что в этом ужасного?

– Плотских утех? И только?

– И только!

Саша вскочила с дивана и встала против Халаимова – строгая, собранная и серьезная. И он вдруг понял, что она изо всех сил старается не сдаться ему еще раз.

Он сунул руку в карман, достал плоскую коробочку из синего бархата. Браслет пришелся Саше точно по руке. Она так была удивлена этим его жестом, что даже не отдернула руку.

– Что это? – прошептала она.

– Разве ты не видишь? Это браслет. У женщины с фамилией Арбенина должен быть браслет.

– Одной женщине с такой фамилией он принес… смерть.

– Эта история не про тебя, Саша…

Она рассматривала браслет, серебрящийся на руке, а он уже целовал ее в теплую шею, показавшуюся из съехавшей в сторону шали.

– Ты считаешь, что я должна отработать браслет? – спросила она, не уклоняясь от его поцелуев.

– Не пытайся меня оскорбить. Это всего лишь подарок. Мне было хорошо с тобой, а тебе со мной. Опять же приходится говорить, что я это чувствовал… Да что там, чувствовал! Я это точно знаю!

Яркая посадская шаль упала на пол. Быстрые пальцы Халаимова расстегивали на Саше такой же пестрый, как шаль, халатик. Она замерла на какой-то миг, а потом вдруг так рванула ворот его рубашки, что отлетела пуговица и ударилась о бутылку «Медного всадника».

Обнаженные груди Владимира и Саши соприкоснулись, руки сплелись, а поцелуй был таким долгим и страстным, что у обоих дрогнули колени.

В комнате действительно было очень холодно. Халаимов наконец почувствовал это – как только сбросил рубашку. Но уже через несколько минут ему сделалось жарко. Саша отдавалась Владимиру так неистово, будто всю жизнь ждала этого свидания с ним. Он не остался в долгу и сделал для нее все, что мог.

А потом они лежали рядом на собственной смятой одежде, брошенной на холодный пол комнаты, и обоим казалось, что от их тел к белому потолку поднимается сияние и тепло.

– Уходи, Володя, – сказала вдруг Саша.

– Но почему? – удивился он.

– Между нами никогда ничего не сможет быть, кроме этого.

– Кроме чего – «этого»?

– Кроме… секса…

– То есть ты по-прежнему утверждаешь, что не сможешь меня полюбить.

– Да, именно это я и утверждаю.

– Почему?!

Халаимов уже который раз повторял свое «почему?», но Саша не смогла ответить ничего вразумительнее «я так чувствую».

– Такую вещицу мог подарить только мужчина. И я очень рада, что таковой у тебя, Шурочек, нашелся. Давно пора! Хватит кукситься! Такая роскошная женщина не должна быть одна! – стрекотала Тамара Ивановна, разглядывая на Сашиной руке серебряный браслет.

Рядом выпрыгивала из юбки Эльмира. Из нее непрерывным потоком сыпались вопросы: «А он из чего?», «А что это за камешки?», «А где такие браслеты продаются?» и тому подобные. Саша уже не знала, куда ей деваться от сослуживиц, когда наконец пришла Марьяна, и все тут же молча уселись за свои рабочие места. Несправедливый разнос, учиненный начальницей Эльмире, забыт еще не был.

Ближе к обеду Эльмира возвратилась с бумагами от начальницы инспекции с таким странным лицом, что Тамара Ивановна еле дождалась момента, когда Марьяна куда-то выйдет, чтобы спросить:

– Колись, мусульманское отродье, что ты новенького вызнала у Анютки! У тебя так горят глазки, что совершенно ясно: новость сногсшибательная! Верно?

– Настолько сногсшибательная, что вы, Тамарочка Ивановна, лучше сразу ухватитесь за стояк парового отопления, который рядом с вами!

– Так он же горячий…

– Клянусь, вы этого не почувствуете, зато на ногах удержитесь.

– Ладно уже тебе, Эльмирка, не томи! – возмутилась Тамара Ивановна и, вместо того чтобы держаться за стояк, вплотную подошла к столу Эльмиры.

– Идите-ка лучше посмотрите, нет ли в коридоре Тереховой? – предложила Эльмира.

Тамара Ивановна выглянула за дверь, громовым голосом сообщила:

– Нет ее! – и потребовала: – Ну-ка, быстро выкладывай свою новость!

– Выкладываю: у нашей Марьяшки любовь с Халаимовым! Вот! – И Эльмира оглядела присутствующих убийственным взглядом. – Представляете, до чего докатилась? То-то она будто с цепи сорвалась! Боится, что все откроется!

– Да брось ты… – махнула рукой Тамара Ивановна. – Брехня все это! Сплетни!

– Да Анютка сама видела! Вчера! После работы!

– Что она там видела? Твоя Анютка соврет – недорого возьмет!

– Чего бы это ей врать, – возмутилась Эльмира, – если она сама на Халаимова рассчитывала, и вдруг – нате вам – застает их… сами догадываетесь за чем!

– Ну и за чем же? – не отставала неугомонная Тамара Ивановна.

– За этим за самым… на кожаном диванчике в кабинете Халаимова. Марьяшка вся в неглиже, и он не лучше!

– Ерунда! – рубанула рукой воздух решительная Тамара Ивановна. – Не такие они дураки, чтобы не закрыться на ключ при таких обстоятельствах. Врет твоя Анютка!

– Да она мало того, что всем, чем хотите, клянется, так еще и вся в слезах! Как же, она уж перед Владимиром Викторовичем и так и эдак, а он предпочел ее евростандарт какой-то старой вешалке!

Тамара Ивановна хотела еще кое-что возразить, но в отдел вошла раскрасневшаяся и какая-то взвинченная Марьяна. И каждая из ее подчиненных тут же подумала, что она вернулась из кабинета Халаимова.

У Саши подрагивали руки, которыми она набирала очередной отчет. Браслет красиво сверкал у нее на руке. Ей очень хотелось сорвать его и выбросить в корзину для мусора, стоящую у дверей, но она понимала, что этот жест будет слишком правильно истолкован. Более того, она понимала, что ей придется ходить на работу в браслете еще несколько дней, чтобы все перестали обращать внимание как на его присутствие, так и потом на отсутствие.

Саша удивлялась, что чуть было не поверила в то, что делается необходимой Халаимову и единственной для него. Она-то корила себя за то, что выставила его за дверь тогда, когда ему так хотелось побыть возле нее подольше. Она-то, дурочка, считала себя бесчувственной и ругала за потребительское отношение к Владимиру Викторовичу и честно намеревалась его полюбить. И что же теперь выясняется? Выясняется, что он пришел к ней после офисного секса с Марьяной? Как же она этого не почувствовала? Они теперь с начальницей чуть ли не молочные сестры! Какая же все это гадость! И она, Саша, такая же гадкая, ничем не лучше их двоих!

На обеде в кафе Ольга завела ту же песнь, что и Эльмира:

– Ты слышала, Сашка, что рассказывают про вашу шефиню и Халаимова?