Вкус Евы - Джас Риччи Страница 24

— А ну вернись! Тебе мало сегодняшнего происшествия?!

Раевский соскочил с лавки и попытался догнать Элу.

— Па, придержи его. — Говорю отцу, а сама прошу Алю поговорить с Элой и утешить, пока я разберусь с её борзым отцом.

— Макс, остынь, ты посмотри на нее, она же напугана.

— Она скрывает от меня правду.

— А почему она это делает? — Логично ведет допрос папка, за что его уважаю.

— Научилась врать, вот и пользуется знаниями.

— Па, оставь нас наедине.

Я едва сдерживаюсь, чтобы при Котове не начать бузить, как невоспитанная хамка. Меня трясет от негодования. Раевский слишком строг к дочери, а порой допрашивает её так, словно она в суде.

— Ты не имеешь морального права так говорить с дочерью, Раевский. Ты разве не видишь, как она одинока?

— Ей грех жаловаться на жизнь, другие дети живут в разы хуже. Она имеет все в своем возрасте.

— Она одинока! — Пытаюсь достучаться до его сознания.

— Это неправда, у нее много друзей, у неё есть я. Только почему-то эта девчонка не считает правильным говорить мне всё в открытую.

— Да я бы сама не хотела такому, как ты, изливать душу. Да она в прошлый раз едва не рыдала от отчаяния. Ты ее запугал.

— Что ты этим хочешь сказать? — Грозно чеканит каждое слово Раевский и приближается ко мне. — Я никогда не хотел сделать Эле плохо. И считаю, что сокрытие всей правды может вылиться в кучу проблем. Она же девочка, и если ей грозила опасность, я должен был об этом знать.

Он в какой-то мере прав, я его полностью поддерживаю. Но почему-то же Эла решила скрыть от отца всю правду.

— А может проблема не в ней?

Хмыкаю и кручу в ладошке фужер с шампанским, иронично рассматривая взбешенное лицо Макса.

— Кто к ней приставал?

Раевский слишком близко ко мне подошел, этого мне только не хватало. Пусть только попробует ко мне прикоснуться, в этот раз точно руку сломаю.

— А я откуда знаю, шпана местная, но можешь быть спокоен, они больше в нашем дворе не появлялись.

— И что же ты им сделала?

— Пообещала руку сломать, — залпом выпиваю остатки вина и пальцами тянусь к кусочку мяса.

— Они ничего себе лишнего не позволили?

— Нет. Поверь, если бы было что-то сверх ужасное, я бы их лично скрутила и вызвала полицию. А так ребятки новенькую увидели и малость берега попутали. Пришлось объяснить, что к чему. Кстати, Максим Викторович, бросай свои диктаторские замашки, займись дочерью. Она действительно нуждается в тебе. Мне уже больше двадцатника стукнуло, и я всё равно переживала из-за развода родителей. А ей всего тринадцать. Не теряй дочь. Сегодня она тебе это не сказала, а завтра вообще начнет с дому сбегать. Ты что её будешь в батарее привязывать?

— Она была не права.

— Вот ты упертый, а, — фыркаю и вытираю руки салфеткой, — тебе говорили, что ты — нудный и противный.

— Не приходилось слышать.

— А ну да, ты же у нас руководитель фирмы, препод, куда уж обычным смертным твою корону трогать своими липкими руками.

— Считаешь, что я слишком требовательный?

— Считаю, что ты слишком самоуверенный и не видишь дальше своего носа.

— На себя намекаешь?

— Ну, это отдельная история, о которой я говорить с тобой не буду.

— Отлично, тогда предупреждаю, как отец: больше в Эле не подходи. Я понятно высказался?

— Вот ты дурак, Раевский. Да пошел ты к черту!