Любовь в полдень - Лиза Клейпас Страница 24

В отношении Кристофера Фелана надежду следовало оставить раз и навсегда. Беатрикс постоянно напоминала себе об этом. Он мечтал о Пруденс. О прекрасной, золотоволосой, похожей на всех нормальных людей Пруденс.

Впервые в жизни Беатрикс захотелось измениться, стать другой.

«Наверное, только вы сможете вернуть меня в мир…»

Возможно, мисс Мерсер действительно смогла бы помочь. Она вращалась в светском обществе с естественной, непринужденной легкостью, которой оставалось лишь позавидовать. Что ж, очень хорошо. Если Кристоферу необходимы именно эти качества, осуждать невозможно. Человек перенес невероятное количество испытаний и вытерпел жестокую боль. Так зачем же доставлять новые трудности?

Вот только… никак не удавалось перестать о нем думать. Наваждение напоминало болезнь. Прежняя жизнь утратила смысл. К глазам то и дело подступали слезы. Жар, усталость, потеря аппетита… чем не симптомы серьезного расстройства организма? Нездоровье проявилось настолько недвусмысленно, что Амелия забеспокоилась и приготовила целый кувшин кислого напитка из щавеля — для поддержания сил.

— Тебя словно подменили, — волновалась сестра. — Куда делась обычная жизнерадостность?

— Как можно радоваться жизни, если для восторга нет ни малейшего основания? — мрачно возразила Беатрикс.

— А разве есть основание для печали?

Беатрикс мечтала открыть душу, но все же смолчала. Все равно Амелия ничем не смогла бы помочь. И никто не смог бы помочь, даже если откровенно рассказать о своей беде всем вокруг. Что поделаешь, если угораздило влюбиться в человека, который никогда не ответит взаимностью? Разве приятно выслушивать рассуждения о том, как это глупо и смешно? Единственной тонкой нитью, связывающей с Кристофером, оставалась отчаянная сила чувства.

Одержимость даже заставила задуматься о поездке в Лондон — светский сезон еще продолжался. Можно было бы регулярно навещать Одри и время от времени встречаться с Кристофером. Правда, пришлось бы терпеть постоянное присутствие Пруденс… флирт, ухаживание, танцы… Беатрикс знала, что такое испытание выше ее сил.

Нет уж, лучше оставаться на своем месте, в Гемпшире.

Одри одобрила мудрое решение.

— Кристофер изменился, Беа, причем далеко не в лучшую сторону. Когда он вернулся из Крыма, очень хотелось открыть правду о письмах, сказать, что писала не Пруденс, а ты. Но теперь я рада, что сдержалась. Не хочу помогать развитию ваших отношений. Он сам не свой. Пьет гораздо больше, чем следует. Вздрагивает по пустякам, нервничает. Иногда видит и слышит то, чего на самом деле нет. Очень плохо спит — по ночам нередко бродит по дому. Но стоит заговорить о здоровье, злится и отметает все вопросы, как будто речь идет о ерунде. Случается, что самое простое замечание — особенно в отношении войны — повергает его в ярость, с которой он не в силах справиться. Боюсь…

— Чего? — нетерпеливо прошептала Беатрикс.

— Боюсь, что Пруденс не удастся с ним совладать. Кристофер твердо намерен продолжить отношения… однако невозможно не признать, что он совсем не такой, каким был прежде. А Пруденс не хватит ума, чтобы это осознать. Как бы он не доставил очаровательной куколке множество настоящих, а не игрушечных неприятностей.

Обдумав слова подруги, Беатрикс отправилась к дому Феланов с четкой, вполне определенной целью: если нет возможности помочь Кристоферу, то сделать счастливее жизнь Альберта — задача вполне посильная. Агрессивный пес пугал всех подряд, а поэтому не получал необходимого внимания и душевного тепла. Собаки — животные социальные; следовательно, первым делом Альберту требовалось научиться общению.

Экономка миссис Клокер открыла дверь и сообщила, что Одри уехала в Стоуни-Кросс, но скоро вернется.

— Не желаете ли немного подождать, мисс Хатауэй?

— Честно говоря, я пришла, чтобы обсудить с капитаном Феланом один немаловажный вопрос. — Встретив вопросительный взгляд, Беатрикс слегка улыбнулась. — Хочу предложить присмотреть за Альбертом, пока он будет в Лондоне.

Экономка всплеснула руками.

— Хозяин планировал оставить собаку здесь и нанять специальных слуг. — Она наклонилась ближе и шепотом сообщила: — Это не животное, а исчадие ада, мисс! Только дьявол способен с ним справиться!

Беатрикс сочувственно кивнула:

— Надеюсь, мне удастся оказать благотворное влияние. Если капитан позволит, сегодня же заберу Альберта и освобожу вас от тяжкой обузы.

Миссис Клокер преисполнилась благодарности.

— О, до чего же это замечательно, мисс Хатауэй! Немедленно сообщу хозяину! — Она поспешила прочь, словно опасаясь, что Беатрикс передумает.

Наконец в холле показалась высокая внушительная фигура, и гостья почувствовала, что неумолимо заливается краской.

«Немедленно прекрати трусить, Беатрикс Хатауэй. А если собираешься и дальше вести себя так же нелепо, то лучше отправляйся домой пить щавелевый отвар», — сурово приказала она себе.

— Мисс Хатауэй. — Капитан Фелан поклонился с педантичной вежливостью.

Темные круги под глазами, следствие изнурительной бессонницы, немного смягчили резкие черты и сделали лицо еще более привлекательным — конечно, если подобное возможно.

Собравшись с духом, Беатрикс ответила легкой, беззаботной улыбкой.

— Доброе утро, капитан Фелан.

— Уже день.

— О, неужели? — Она взглянула на каминные часы. Половина первого. — Значит, добрый день.

Густые темные брови вопросительно поднялись.

— Чем могу помочь?

— Напротив, это я надеюсь помочь. Хочу на время вашей поездки в Лондон взять Альберта к себе, в Рамзи-Хаус.

Кристофер прищурился.

— Но с какой стати и зачем?

— Чтобы помочь ветерану войны приспособиться к новой, мирной жизни. Обещаю хорошо кормить, заботливо ухаживать, учить, дрессировать…

Она заметила суровое выражение лица и замолчала. Почему-то и в голову не приходило, что предложение может быть отвергнуто.

— Благодарю, мисс Хатауэй. Думаю, собаке лучше будет остаться здесь, на попечении слуг.

— Сомневаетесь, что справлюсь? — не без труда произнесла Беатрикс.

— Альберт легко возбуждается, а потому нуждается в тишине и полном покое. Не хочу обижать, но все же вынужден заметить, что атмосфера в Рамзи-Хаусе ни в малейшей степени не отвечает этим требованиям.