Бросить вызов своему счастью - Кэрол Маринелли

Просто не сегодня.

Личный самолет Демьяна Жукова начал снижаться над Сиднеем. Демьян любовался в иллюминатор прекрасным зрелищем – принадлежащим ему пентхаусом и бесчисленными заливами невероятно глубокого голубого цвета, по которым сновали лодки, паромы и яхты, оставляя позади длинные белые следы. Эта картина всегда приводила его в восторг и придавала жизненных сил. Казалось, стоит его самолету коснуться взлетной полосы, и настанут лучшие времена.

Просто не сегодня.

Демьян откинулся на спинку кресла, заставив себя отвлечься от потрясающего вида, и вспомнил свой первый приезд в Австралию. Ни одного нетерпеливо ожидающего его репортера, никакого роскошного автомобиля. Он никому не был известен, но твердо решил, что еще заявит о себе. Демьяну было всего тринадцать лет, когда он покинул Россию впервые… и навсегда. Из соображений экономии они с тетей Катей летели в хвосте самолета. Когда Демьян выглянул в иллюминатор и увидел Австралию, тетя заговорила о ферме в Голубых горах, которая скоро станет его домом. Однако прошлое не позволяло ему ни на что надеяться: Демьян не знал отца, а его мать угодила в ловушку бедности и алкоголя, на который уходило все небольшое пособие. Когда ему исполнилось пять лет, мать потеряла работу на рынке, и Демьяну пришлось взять на себя ответственность за их пропитание, не только учиться, но и работать. По вечерам и в выходные он и его приятель, беспризорник Миша, не спрашивая разрешения, мыли окна автомобилей, стоявших в пробках, и выпрашивали мелочь. Иногда приходилось рыться в мусорных баках на задворках ресторанов и отелей, чтобы добыть еду для себя и для матери. Правда, ближе к концу жизни мать мало заботилась о еде. Водка и только водка – вот что занимало ее мысли, а сама она все чаще оказывалась во власти паранойи и подозрительности, требуя от сына соблюдения странных ритуалов, которые делали ее мир более безопасным.

После смерти Анны Демьян думал, что теперь ему придется присоединиться к Мише и жить на улице, но на похороны из Австралии прилетела сестра его матери, Катя.

– Аня всегда говорила, что у вас все хорошо. – Катя пришла в ужас при виде того, как жили ее сестра и племянник. – В ее письмах и телефонных звонках… – Голос тети прервался, когда она зашла в скудно обставленную квартиру и пристально посмотрела на своего до ужаса худого племянника. Его черные волосы и серые глаза составляли резкий контраст с восковой кожей. Хотя Демьян сдерживал слезы, на его лице читались смятение, недоверие и горе.

Несмотря на усилия Демьяна облегчить жизнь матери и потворствовать всем ее суевериям, нельзя было сказать, что она упокоилась с миром. На похоронах у могилы, вырытой далеко от церкви, молча стояли два человека. Гроб опустили в неосвященную землю. Хорошо, что Анна уже никогда не узнает об этом.

– Почему она не сказала мне, что все настолько плохо? – Они уже уходили с кладбища, когда Катя задала этот вопрос.

– Мама была очень гордая.

Он обернулся и посмотрел на могилу. Да, Анна Жукова была слишком горда, чтобы попросить помощи, но в то же время слишком слаба, чтобы измениться ради себя или своего сына.

– Теперь все наладится. – Катя обняла племянника за плечи, но Демьян сбросил ее руку.

Они улетели из суровой петербургской зимы в австралийское лето. Насупленный, замкнутый, молча переживающий свое горе, Демьян большую часть путешествия просидел рядом с Катей, невидящим взглядом уставившись в маленький овальный иллюминатор. Но даже его отвлекла от мрачных мыслей красота открывшейся внизу земли. Он и раньше слышал, что в Сиднее один из самых красивых портов в мире, но теперь поверил этому. Впервые за очень долгое время то, что ему сказали, было правдой.

Казалось, он впервые увидел солнце – оно слепило до боли, однако было невозможно не смотреть на него. Сердце мальчишки по-прежнему окружал лед, но тогда, приближаясь к своему новому дому, впервые увидев здание Оперы и Харбор-Бридж, он поклялся, что не вернется в Россию, ничего не будет воспринимать как должное и будет рад каждой возможности, которая подарит ему новый старт. Так и было.

Вскоре Демьян заговорил по-английски, о прошлом напоминал только акцент. Он получал отличные оценки как в школе, так и в университете. Учеба всегда была у него на первом месте, но, закрыв учебники, Демьян отправлялся получать удовольствие.

Немногие могли противиться взгляду его задумчивых глаз и награде в виде редкой улыбки на суровом лице. Секс всегда был на условиях Демьяна, не желавшего слишком долго задерживаться на поцелуях. Там, где не хватало романтики, он пускал в ход навыки.

С Надей, как и с другими девушками, у него была легкая интрижка, потому что ему быстро становилось скучно и он двигался дальше. Было приятно пообщаться с еще одной русской в Австралии и услышать родной язык. Долгие разговоры на английском его утомляли. Они провели вместе всего одну ночь, однако эта ночь не прошла без последствий, и девятнадцатилетний Демьян узнал, что скоро станет отцом. Он бросил учебу и начал работать, вскоре став востребованным. Многие компании хотели заполучить его острый ум, но Демьян отказывался останавливаться на чем-то одном – он не смог контролировать жизнь матери, но был в силах контролировать собственную жизнь. Надя считала, что он недостаточно быстро богатеет, и в двадцать один год Демьян развелся. Этот короткий брак он не считал провалом благодаря своему первому достижению – сыну Роману.

Бывшему достижению…

Шасси соприкоснулось с бетоном, и Демьян закрыл глаза, пытаясь хоть ненадолго избавиться от навязчивых откровений Нади, которые нельзя игнорировать. Он прибыл в Сидней, чтобы встретиться с ней лицом к лицу.

Это будет сложный визит. Прессе стало известно, что Надя выходит замуж за Владимира и увозит Романа в Россию. Скандал, связанный с разведенной гламурной парой, – лакомая тема для средств массовой информации. Он затмил даже визит членов королевской семьи из Европы. Папарацци стали преследовать Демьяна, задавая нелицеприятные вопросы, на которые он отказывался отвечать.

Он быстро прошел через таможню, а служба безопасности аэропорта сделала все, чтобы спрятать его от нетерпеливо поджидающих репортеров, хотя это скорее репортеров следовало прятать от Демьяна. Может, внешне он не казался обеспокоенным и высоко держал голову, однако его взгляд, скрытый за солнцезащитными очками, был грозным. Если бы хоть одна камера очутилась слишком близко от него, появились бы прекрасные снимки для последних новостей, потому что в таком настроении Демьян был способен уложить на землю всех – даже со связанными руками.

У него не было желания общаться с прессой. Он не знал, как говорить об этом с собственным сыном, и на все вопросы о Наде и Романе не отвечал даже: «Без комментариев». Демьян пытался сообразить, как сказать Роману, что, возможно, он не его сын. Думать об этом было больно.

– Добрый день, – по-русски приветствовал его Борис, сиднейский водитель.