Кольцо богини - Виктория Борисова Страница 23

— Нет, ни в коем случае! — Конни схватила его за руку.

— Я возьму его, если уж вы так настаиваете…

Она надела кольцо на безымянный палец, и Саша даже не удивился, что оно пришлось ей как раз впору. Он обнял девушку, и как-то само собой получилось, что губы их слились…

Ему показалось, что их поцелуй был долгим, бесконечно долгим. Перед глазами замелькали разноцветные круги, все тело охватило чувство такой томительной и сладкой неги, что, кажется, умереть сейчас — и то не жалко.

Потом они сидели рядом на большом камне, смотрели, как море неторопливо катит волны, набегающие на каменистый берег, как небо постепенно темнеет…

Последние лучи заходящего солнца окрасили облака тревожным темно-багровым цветом, и там, в небе, Саша увидел на мгновение огромный глаз — совсем как там, в час гибели Золотого города под натиском варваров. Он даже зажмурился на мгновение, и зловещее видение исчезло, но чувство непонятно откуда взявшейся тревоги поселилось в душе.

Вечер был теплый, но Саша почувствовал, как по всему телу пробежала ледяная волна озноба. Сердце сжалось от ощущения близкого несчастья — огромного и неизбежного.

Он встал, стряхивая песок с брюк и рубахи, и протянул руку Конни:

— Становится прохладно… Пойдемте?

Она кивнула:

— Хорошо. Papa, наверное, уже волнуется.

Он проводил Конни до маленького домика под зеленой крышей, где они с отцом жили в то лето. Они шли молча, и вообще, кажется, больше не сказали друг другу ни слова в тот вечер. Да и зачем? И так все было ясно между ними. Просто идти рядом, чувствовать маленькую теплую ладонь в своей руке, когда, кажется, даже сердца стучат в унисон и два дыхания сливаются в одно… Разве это не счастье?

Они еще долго стояли у калитки, взявшись за руки, смотрели друг другу в глаза, словно не в силах расстаться… До тех пор, пока из окошка не выглянула рыжая Поля — дочка хозяйки Евфросиньи Федоровны, веселая и донельзя любопытная девчонка лет четырнадцати.

— Барышня пришли! — крикнула она. — Идите скорее, там вас папаша заждался уже. И самовар стынет.

Конни почему-то вдруг смутилась, покраснела и, прижав руки к пылающим щеками, почти побежала по дорожке к дому.

Назад, в лагерь, Саша нарочно шел медленно, с наслаждением вдыхая воздух, пахнущий морем и еще — тем особенным, чуть горьковатым тонким ароматом, что исходит от земли и травы, высохшей на солнце. Хотелось немного побыть одному, чтобы осмыслить, обдумать, заново пережить все, что произошло за этот долгий летний день…

Но думать почему-то не получалось. Случайная находка, пещера, храм таинственной богини, падение Золотого города, увиденное в кристалле, — все эти картины мелькали перед его внутренним взором, не давая сосредоточиться ни на мгновение, и рассуждать логически, как подобает будущему ученому, он был совершенно не в состоянии.

Но главное… Все его существо наполняло новое, неизведанное прежде чувство. Оно переливалось, пело, рвалось наружу, так что сердце готово было выпрыгнуть из груди. Саша вспомнил упругие розовые губы Конни, ее легкое ароматное дыхание, пожатие руки, взгляд, такой сияющий и нежный…

Все-таки, что ни говори, жизнь иногда бывает чертовски хороша! Даже самому не верится.

По дороге Саша решил сделать небольшой крюк, чтобы дойти до раскопа, он и сам не знал, что ожидает там увидеть. Неужели их сегодняшняя находка в самом деле исчезла? Почему-то ему стало немного не по себе при мысли о том, что тоннель, ведущий в пещеру, и по сей момент зияет в темноте, как пасть змеи, подстерегающей беззаботную птичку. Им с Конни повезло, но мало ли что может случиться с другими?

Ночь выдалась темная, безлунная. Только звезды светили с небес. В траве звонко трещали цикады, словно переговариваясь друг с другом.

Саша спрыгнул в шурф. Сердце стучало от волнения. Он зажег спичку, наклонился… И увидел, что плита на месте!

Он провел рукой по ее гладкой, отполированной поверхности, словно хотел удостовериться в этом. Камень стоял прочно и незыблемо, как и тысячу лет назад, словно врос в предназначенное ему место. Куда делся подземный ход, пещера, святилище змееногой богини? Неужели все это ему просто померещилось?

Саша долго, напряженно всматривался, пытаясь отыскать тот участок, похожий на скол в нижнем углу, который открыл перед ними дорогу в подземелье, но в наступившей темноте никак не мог отыскать его. В конце концов, махнул рукой и отступился. Как говорится, утро вечера мудренее.

Саша поспешно выбрался из шурфа на поверхность и быстро зашагал в лагерь. Хотелось поскорее лечь спать, свернуться под одеялом и провалиться в блаженное забытье… Завтра, все — завтра!

Вот и палатки виднеются вдалеке… Саша еще ускорил шаг, почти побежал, словно пытался спастись от наваждения.

Товарищи его как раз только что вернулись с импровизированного пикника на морском берегу, немного опьяневшие не столько от вина, сколько от блаженного ощущения молодости, чувства единения, которое возникает, когда люди вместе делают одно, общее дело, а главное — удачи, так неожиданно улыбнувшейся им. Можно годами ковырять землю, не находя ничего интересного, а тут такое открытие!

Его позднего возвращения никто как будто и не заметил. Только Михаленко подмигнул, выразительно закатил глаза и понимающе хмыкнул. Как будто невзначай он затянул себе под нос мотив из старой оперетки: