Любовник на все времена - Сара Линдсей Страница 23

— Называть вас по имени мне как-то неудобно. Нет, нет, это непристойно.

Генри улыбнулся:

— Ну, что ж, в таком случае я мог бы с огромным удовольствием рассказать кое-что о тех радостях, которые дарит нам непристойность.

— О, как вы добры. Я очень ценю ваше желание помочь мне. Но если вы чуть-чуть подумаете, то сразу поймете: ваш план неосуществим. Нам пора возвращаться в дом. Моя матушка, наверное, уже волнуется, пытаясь понять, куда я подевалась.

Однако Генри не собирался так легко отступать от задуманного. Если ему не удалось убедить Диану с помощью логики, тогда придется подойти к этому делу с другой стороны.

— Вы правы, — сказал он, поворачивая вместе с ней к дому. — Простите меня. Идея действительно глупая. И конечно, неосуществимая.

— То же самое я сказала чуть раньше, — подозрительно поглядывая на него, сказала Диана.

— Я ведь совсем упустил из виду одну, наиболее важную деталь подобного ухаживания.

— Какую же?

— Правдоподобность.

Диана опустила плечи и снова замкнулась:

— Никто не поверит в то, что вы увлеклись мной.

Генри привел ее в дом, но вместо того, чтобы подняться по лестнице в зал, он толкнул ближайшую дверь и вошел внутрь. Это была библиотека. К счастью, там никого не оказалось. Не зря говорят: нахальство — второе счастье. Как это ни удивительно, но в чужих домах Генри Уэстону в нужный момент всегда попадались пустые комнаты. Он потянул Диану за собой и, как только они оказались внутри, закрыл двери.

— Мистер Уэстон, вы что, совсем спятили? — Диана вырвала руку и резко повернулась лицом к нему.

Генри, подняв обе руки раскрытыми ладонями вверх, словно умоляя ее не волноваться, медленно прошел на середину библиотеки.

— Диана, простите, мисс Мерриуэзер. Подождите, вы меня неправильно поняли. Я хотел сказать, эта роль вам не по силам, вряд ли вы сумеете создать у всех впечатление, будто вы увлечены мной.

Диана резко вскинула голову: как женщина, она была возмущена до глубины души. Она и думать забыла о приличиях. Задев ее за живое, Генри удалось сорвать с нее маску притворного равнодушия. Интересно, скоро ли она очнется и опять станет холодной светской леди?

— Вы считаете меня круглой дурочкой, мистер Уэстон? Вы прекрасно знаете, что брак с вами это очень выгодная партия. Многие женщины готовы отдать все, что угодно, чтобы связать вас брачными узами.

— Ах, так! Ну тогда любая из них могла бы без труда справится со своей ролью — изобразить увлечение. В свою очередь, я мог бы убедительно сыграть свою роль — опьяневшего от любви глупца. Но вот вы…

Диана вскинула голову в негодовании.

— Значит, вы полагаете, что мне не по силам сыграть влюбленную в вас дурочку?

Генри кивнул с удрученным видом.

— Так вот, я смогла бы сыграть эту роль, но вся загвоздка не во мне, а в вас. Ну, кто поверит, что вы увлеклись мной? Никто!

— Но почему же?

— Потому что вы… это вы, а я… это я, — запинаясь, проговорила Диана.

— Понятно. — Генри улыбнулся и сделал шаг к Диане. — Знаете, когда вас охватывает смущение, или возмущение, или возбуждение, короче говоря, когда вы — это действительно вы, вы становитесь чертовски привлекательной.

— Я не возбуждена. Не выдумывайте.

— Вы не привыкли к комплиментам, не так ли?

— Я не привыкла, когда мне льстят.

— Я вас не обманываю.

Генри не лукавил. Наоборот, он укорял себя: куда он только смотрел все эти годы. Диана на самом деле была красавицей.

Но не в обычном расхожем понимании этого слова. Она походила на лилию — высокая, нежная, элегантная. Ее очарование не бросалось в глаза, даже такой тонкий ценитель женской красоты, как Генри Уэстон, столько лет смотревший на Диану, только сегодня разглядел и понял это.

Оказывая ей внимание, он помог бы другим джентльменам снять шоры со своих глаз и увидеть всю красоту этой жемчужины. Генри почти не сомневался: к концу сезона у Дианы отбоя не будет от воздыхателей. Скорее всего от его затеи Диана выиграет намного больше, чем он предполагал в самом начале. Не будучи от природы слишком изобретательным, он ухватился за свою оригинальную идею.

Отступать назад нельзя было ни в коем случае.

— Мне кажется, мы стоим на перепутье, — тихо сказал он, делая еще один шаг к ней. — Никто из нас не считает, что другой способен так сыграть роль охваченного любовью человека, чтобы в нее поверили все остальные. В таком случае нам надо провести опыт.

— Какой опыт?

Он приблизился к ней вплотную, почти прижав к дверям.

— Поцелуй? — почти пискнула от испуга Диана. Она попыталась отойти назад, но идти было некуда, она уперлась спиной в дверь.

— Может, надо повторить это слово, чтобы вы лучше поняли? — Генри был полон решимости.

— Вы всегда ведете себя так нагло? — Диана гордо выпрямилась, всем своим видом показывая, что нисколько его не боится, и одновременно бросая взгляд на закрытые двери в тщетной надежде на побег. Генри усмехнулся. Ему раз или два удавалось ускользнуть из любовной западни, но ни одной даме до сих пор не удавалось ускользнуть от него.

У Дианы не имелось никаких шансов. Бежать было некуда.

Играя с ней как кошка с мышкой, Генри отступил назад. Сняв перчатки, он сунул их в карман жилета. Ласково взял Диану за руку и посмотрел ей в лицо, проверяя, как она отреагирует. Ее взгляд отражал настороженность, но страха или боязни в нем не было.

— Поцелуй — это не такая уж большая жертва с вашей стороны. В конце концов, надо убедить всех, что я ухаживаю за вами. Для того чтобы мое ухаживание выглядело убедительным, мне надо заставить вас поверить в то, что я к вам не равнодушен.

Генри нагнулся и зашептал ей прямо на ухо:

— А если вы, в свою очередь, докажете мне, что увлечены мной, наше представление станет еще убедительнее и лишь выиграет от этого.

Диана задрожала.

— Итак, Диана, можно мне поцеловать вас?

— Вы и тут не хотите оставить свои нахальные замашки. Зачем спрашивать позволения, если я целиком в вашей власти?

Ее голос звучал как-то странно. Генри не мог понять, то ли она взывает к его порядочности, то ли пытается, как это ни удивительно, соблазнить его.

— Да, вы правы. Нахал не спрашивает разрешения и обычно получает желаемое.

— Неужели? — Диана невольно облизала губы.

Как только ее розовый язычок прошелся по влажным и сладострастным губам, Генри напрягся от возбуждения.

— Мне не терпится вас поцеловать, — еле слышно прошептал он.

Она сглотнула комок в горле и слегка откинула голову назад, как бы позволяя ему совершить обещанное, а может, просто подчиняясь его желанию. Но Генри уже не различал подобных тонкостей. Поцелуй был неизбежен, более того, необходим, словно сама судьба подталкивала их к этому.