Дом Солнца - Наталия Павловская Страница 23

С другой стороны переулка прогуливалась мирная семья с фотоаппаратом.

– Мама, смотри, лошадки! – обрадовался малыш с надувными шариками в пухлой ручке, увидев разрисованный фургон.

– Ну-ка, сынок, стань сюда, – распорядился веселый упитанный папа. Он нацелился фотоаппаратом на ребенка: портрет на фоне яркого фургона.

В этот момент из-за угла возник неприметный человек в сером и тихо, но внушительно распорядился:

– Быстро уходите!

Мама испуганно схватила ребенка и мужа за руку, и они поспешно зашагали прочь. Малыш удивленно выворачивал шею:

– А что там? Дядя, что там?

Человек в сером изобразил на лице жутковатое подобие улыбки:

В переулке уже почти всех загнали в машины, кони сплотились в единую теснящую массу.

Мелькнуло перепуганное лицо Саши. Грубый вояка толкнул ее в черную пасть автобуса. Саша завопила:

– Мамочка-а-а! Солнце!

«Обезьянник» отделения милиции набили хипарями до отказа. Пристроились кто где смог: на прибитых к стенам лавках, на полу. Все они по-разному относились к своему заточению. Кто-то, как Саша, попавший в такую переделку впервые, плакал, кто-то замер в страхе, но многие хипари – люди бывалые. И, не на шутку перепугавшись жестокого захвата их мирной демонстрации, в отделении – знакомом и почти родном – они поуспокоились, занялись привычными делами: кто-то философствует, кто-то плетет фенечки, кто-то царапает на стене ключом глубокомысленные изречения собственного сочинения, а кто-то целуется. Длинноволосый красавец, похожий на викинга, спит, обняв сразу двух хипушек-близнецов.

Вдруг белобрысая девушка в пончо подбежала к решетке, принялась трясти ее:

– Эй! Кто-нибудь, выпустите меня отсюда!

Ее крик разбудил красавца и близняшек:

– Уймись, герла! Дай поспать! – капризно просит одна близняшка.

– У герлы – клаустрофобия, она всегда орет, – поясняет Декабрист. – Прошлый раз вас не было, а нас из-за нее сутки продержали.

Вторая близняшка, не открывая глаз, мечтательно прошептала:

– А в Лондоне сейчас тихо… туман.

– Пахнет слезоточивым газом… – язвительно дополнил картину хиппи в широченных красных штанах.

Белобрысая девушка не унимается – бьется в решетку.

Майор, записывающий в протокол задержания деда-тувимца с внуком, гаркнул на нее:

– А ну тихо там, а то все автоматом на пятнадцать суток пойдете!

Саша опять всплакнула, испугавшись такой перспективы.

Красавец томно высвободился из объятий близняшек, подошел к рыжей девушке, взял ее в охапку и оттащил от дверей. Белобрысая умолкла в его объятиях.

Декабрист усмехнулся:

– Спас положение… Смотри, Казанова, твои девушки заревнуют.

Красавец ласково улыбнулся:

– Все девушки зеленой планеты – мои.

Декабрист играет с хипарем в красных штанах в морской бой на невесть откуда взявшемся листке бумаги в клеточку.

– Товарищ адмирал, разрешите обратиться. Вы убиты, – церемонно объявляет Декабрист.

Но тут сержант открывает решетку и выводит сидящего у выхода Декабриста. Он усаживает его на стул перед строгим лейтенантом, записывающим задержанных.

– Имя? Фамилия? – неприязненно спрашивает Декабриста сержант, косясь на его шевелюру до пояса.

– Декабрист, – с независимым видом отвечает тот.

Недолго думая, Сержант замахнулся для удара, но лейтенант жестом остановил его.

Декабрист обернулся к нему:

– Ну, к чему эти вопросы? Вы, что ли, меня не знаете?

Лейтенант недобро сощурился:

– Я тебя знал раньше, как мелкого фарцовщика и спекулянта. И мирился с тобой. Но сегодня ты стал врагом моей родины. Ты понял, урод?! – лейтенант резко перегнулся через стол к Декабристу. Тот испуганно отшатнулся.

За другим столом майор разбирается с тувимцами.

– Тебя-то, дед, чего понесло? – устало интересуется он, заполняя протокол, – Дома сидел бы, с оленями.

Дед отвечал майору на своем языке. Внук работал переводчиком:

– Дедушка говорит, думал – праздник.

– Сейчас вам всем будет праздник… – сердито шуршит бумагами майор. – Документы твои где, дед?

Внук с трудом подбирал русские слова взамен родных, дедушкиных:

– Он говорит, зачем документ – он в своя страна ходит.

– Поговори мне! – хлопнул ладонью по столу майор. – Страна, между прочим, не твоя, а советская. Понял, шаман? Вырядился! Может, вы вообще диссиденты!

– Зачем ругаешься? – укоризненно покачал головой внук. – Меня совхоз в университет прислал. Учиться. Дедушка со мной приехал – Кремль смотреть, царь-пушка…

Дед кивал, радостно улыбаясь, и вдруг обернулся на крики:

– Не надо! Зачем?!

Сержант, ухмыляясь, грубо брил пышную шевелюру Декабриста. Тот морщился от боли и унижения.

Майор отвлекся от деда, хохотнул довольно:

– Так его, волосатика!

Вдруг старик встал и начал водить руками над головой майора, приговаривая что-то по-своему.

– Э! Э! Э! Чего это он делает?! – отшатнулся майор.

– Дедушка говорит, – пояснил внук, – черный птица, злой у тебя в голове, прогнать надо – люди добрый надо быть…

Майор зло оттолкнул деда:

– Да пошел ты!

Саша съежилась в углу «обезьянника» и со страхом наблюдала за экзекуцией над Декабристом.

В отделение вошла возмущенная уборщица и, не обращая внимания на происходящее, направилась прямо к майору:

– Слушай, товарищ майор, навели-то их сколько, а я убирай! Они намусорют, а у меня оклад сорок рублей.

– Ну и что – я убирать должен? – удивился майор, отмахиваясь от дедушки шамана. – Да подожди ты!

Уборщица покосилась на толпу задержанных:

– Слышь, товарищ майор, а может, ты мне кого из этих гавриков дашь в подмогу?

– Да бери – не жалко! Пусть общественно – полезным трудом занимаются!

Сержант отпер уборщице железную дверь.

Хиппи в красных штанах ерничал:

– Смотрите, пипл, ангел!

– Все шутишь, доходяга? – беззлобно покачала головой уборщица. – Сейчас научу туалеты мыть!

Белобрысая девушка вырвалась из объятий красавца:

– Я! Я буду туалеты мыть! Только заберите меня отсюда!