Счастье на кончике носа - Майя Чи Страница 22

— Мамочка? — я взглянула на почти успокоившуюся дочь. — Тебе плохо?

— Немного.

— Ты снова белая. Совсем-совсем.

— Все хорошо, солнышко. Принеси маме телефон.

Маша освободилась от моих объятий и побежала в комнату. Вдох. Выдох. Мне действительно стало не по себе. Стены закружились, унося сознание куда-то далеко, однако рано сдаваться. Пришлось зажмуриться, цепляясь за реальность. Едва в руки лег мобильник, я попросила дочку подать стакан воды. А пока раздавались долгие гудки, плеснула несколько холодных капель на свое лицо.

— Алло, — сонно сказала подруга.

— Туська, мне плохо. Приедешь?

Наташа появилась через час. Так получилось, что жили мы далеко друг от друга, и ехать приходилось долго.

Артём тут же увел Машку играться, а мы с подругой долго беседовали на кухне. Не хотела делиться с ней, тревожить и лишний раз заставлять беспокоиться, но сейчас мне нестерпимо захотелось выговориться, найти поддержку и силы идти дальше. А другой подходящей кандидатуры не нашлось.

Честно говоря, я думала, Наташа вновь начнет гнуть свою линию и убелять в моих глазах Тимофея, однако ничего подобного не произошло. Она корила его за то, что оставил нас с Женей наедине, не вмешался, ведь уже делал это раньше.

— Вот, блин! Как чай с тортиком попить, так он горазд, а как увести подальше Женю, чтобы успокоился, так и след простыл. А потом удивляются, чего их женщины любить перестают. Да с таким отношением!..

Я не стал подтверждать или опровергать ее мнение, лишь попросила помочь мне с информацией. В течение следующей недели следовало собрать все необходимые документы, привести их в порядок и подать на развод. Одним ЗАГСом здесь не обойдешься, наверняка, придется обращаться мирный суд, поэтому надо было тщательно все подготовить. Претендовать на дом и машину я не хотела. Лишь попрошу Женю вовремя выплачивать алименты. Поднимать двух детей сложно, а он — отец.

Не знаю, изменилось ли что-то во мне, стала ли я мудрее после очередной порции боли, но теперь ощущалась просто жизненная необходимость покончить с этим делом, навсегда отделиться, избавиться от законной связи с мужем. Как если бы это была опухоль, и пока она не привела к смерти, следовало вырезать ее.

И вот чем больше я размышляла о случившимся, тем больнее и невыносимее становилось. Если жизнь со мной для Жени являлась ничем иным, как привычкой, то для меня — настоящей любовью. Днем я работала, по вечерам читала статьи о бракоразводных процессах и изучала законы, подковывая свои знания, а по ночам при свете ночника вспоминала прошлое и жалела. Нельзя просто так взять и выбросить из памяти человека. Нельзя в один миг позабыть его руки, обнимающие тебя, глаза, смотрящие с желанием или интересом… Да и всего его! Ведь за шесть лет мне казалось, что мы стали единым целым. Неужели то была слепая любовь? Разве ему самому хоть каплю не больно?

Обычно с этими мыслями я и засыпала.

Спустя несколько дней состоялась моя консультация с юристом. Наташа посоветовала не идти вслепую, а уточнить особенные моменты у знающего человека. Тучный мужчина с довольно известной в нашем городе фамилией рассказал о том, что будут учитываться жилищные условия и наличие этого самого жилья. Желательно не съемного. А когда к нам в гости заглянул отец, и я поделилась с ним новостью, то он на удивление с радостью согласился переписать при надобности на меня квартиру.

— Теперь точно буду знать: ему ничего не достанется.

Мне совсем не понравились его реакция и крайняя степень довольства сложившейся ситуацией, однако на большую поддержку надеяться и не стоило. Папа всегда был сухарем и редко показывал сентиментальности. Для моральной поддержки существовала Туся.

И вот правду говорят, что время лечит. Уже через недельку-другую стало легче. Часть документов были собраны, Лидия оплатила стажировку и официально приняла на работу, а недомогание наконец исчезло. Живот тем временем стал заметен.

— Мама, — обратилась ко мне Машка в одно утро, смотря на мои любования перед зеркалом, — а как мы братика назовем?

— Не знаю, — призналась ей, запахивая халат обратно, — я еще не думала об этом.

— Давай придумаем!

— Солнышко, пусть он сначала родится.

— Ты как говоришь, будто он может и не родится.

— Все не так, — погладила я хмурую дочь по щеке. — Просто представь, мы придумаем имя, а оно ему не подойдет.

— Ой! — испугалась дочка.

— Вот и я говорю — ужас.

Больше она не заговаривала об этом, хотя вскоре мне придумалось имечко, и, находясь порой наедине с собой, я ласково гладила живот и наказывала Дениску, мою вторую кровиночку, расти здоровым.

Как-то раз очередным субботним вечером к нам заглянул папа. Теперь в моих руках лежала дарственная, а на щеках — слезы. Только это были не все сюрпризы вечера. Он огорошил меня новостью, что решил жениться.

— Ты ведь не будешь против?

— Нет, конечно! — возразила ему, абсолютно шокированная известием.

— Не переживай. Я перееду к Саше. Она тебе понравится. Хозяйственная, боевая. Не красавица, но с добрым сердцем.

Он улыбнулся с особой нежностью, которую скрывал ото всех многие годы. А меня заинтересовала личность загадочной Александры, сумевшей вывести его на такие эмоции. Будь я на пять — десять лет моложе, возможно бы обозвала этот поступок предательством мамы, но в этом возрасте все становилось понятным и правильным. Несмотря на то, что у него была дочь и внучка, папа продолжал оставаться одиноким мужчиной.

— И еще. Доживайте этот месяц, а потом переедите в нашу квартиру. Знаешь, я все думал о жизни, о нас, о тебе и Маше, и понял, как мало сделал для вашего будущего. Когда ты решила не брать высшее образование, полностью занимаясь воспитанием дочери, я обозлился, не хотел приходить, поругался с твоим мужем, у которого на лбу было написано «бабник». Его я точно терпеть не мог с первого дня знакомства. А сейчас, смотря на вас, захотелось помочь.

Господи, слова, так необходимые мне в такое сложное время, прозвучали именно из уст моего отца. И это ни с чем не сравнимое чувство щемящей нежности и любви к нему в данный момент переполняло всю меня. Весь тот вечер я проплакала. И от горечи, и от радости, и от того, что уверенность в завтрашнем дне укоренилась.

Однако следующий день принес дурные вести. Мы с Машей, одевшись потеплее, решили выйти погулять. Но едва закрыли за собой дверь, на лестничную площадку вышла наша соседка, пожилая женщина за семьдесят.

— Ой, ой, ой, — восторженно умилилась она. — какая прелестная девочка! А курточка-то! — ее руки умиленно опустились на бледные морщинистые щеки. — Ну, прям белокурый ангел! Где же вы такую красоту откопали?

— Не откопали, а родили, — смеясь в ответ, поправила ее.

— Да не обижайтесь. Красивая она у вас, да и вы невеста видная.