Нур-ад-Дин и Мариам - Шахразада Страница 21

– Абусамад, что с тобой? Почему ты остановился?

Он медленно поднял голову, и тут его серые глаза встретились с ее глазами – светло-карими с золотистыми крапинками.

Долго-долго они пристально смотрели друг на друга, пронзая взглядом. Потом он наклонил голову, и его губы встретились с ее губами в глубоком и жгучем поцелуе, в поцелуе, которого он так давно ждал. «О, наконец он решился», – мысленно улыбнулась Мариам. И когда его жадный рот приник к ее нежному рту, а ее губы ответили на его поцелуи столь же пламенно, ей с поразительной ясностью открылось, что именно этого мужчину она ждала всю свою жизнь.

«Как же это могло случиться, – думала она с удивлением. – Как? Почему я поняла это только сейчас? Почему не видела раньше?»

Вопрос быстро промелькнул у нее в голове, и она отдалась чуду его объятий. Его поцелуи становились все более пламенными, и она почувствовала, как он дрожит от подавляемой страсти. Она подняла руки и крепче прижала его к себе.

Ее грациозные, сильные руки ласкали его шею, пальцы перебирали его густые каштановые волосы. Она скользила пальцами сквозь их мягкий шелк, ощущала на своих губах его язык. Он нежно побуждал ее позволить ему это первое, самое интимное объятие, и без всяких колебаний она покорно согласилась. Бархатный огонь наполнил ее рот. Он исследовал, изучал и ласкал его с бесконечной нежностью. Первая волна тепла разлилась по ее телу, и она задрожала от восторга.

С трудом остановившись, Абусамад поцеловал уголки ее рта. Потом его губы двинулись к нежному местечку у нее под ухом и дальше, вниз по ее тонкой шее к ямочке на границе между шеей и плечом. Там Абусамад на мгновение спрятал лицо, вдыхая прекрасный запах ее тела, смешивавшийся с гиацинтовым ароматом благовоний.

Наконец он вздохнул, поднял голову и заглянул ей в глаза глубоко проникающим взглядом.

– Я хочу большего! – просто сказал он, оставляя решение за ней.

Мариам не сказала ни слова и поднялась. Ее глаза ни на минуту не отрывались от его лица, пока она избавлялась от одеяний. Кафтан соскользнул на прохладный каменный пол. За ним последовала и длинная шелковая рубаха, позволяя наконец рассмотреть те прелести, что скрывались под ней. Она подняла руки и вытащила из своих черных как полночь волос украшенные самоцветами шпильки. Волосы свободно рассыпались. Ее взгляд говорил яснее всяких слов.

Он встал и быстро разделся. Все это время его серые, о Аллах, какие прекрасные, глаза не отрывались от Мариам. «Если бы само воплощение любви сошло на землю, в мир простых смертных, – подумал он, – то оно, должно быть, было бы похоже на Мариам». Ее тело очаровало его. Это было самое прекрасное тело, какое ему когда-либо приходилось видеть. Ее не портило ничего. И даже пальцы, исколотые сотнями булавок, заставляли его сердце биться столь быстро, что невозможно было вздохнуть.

Теперь, уже обнаженный, он протянул руку и обнял ее за тонкую талию. Мариам была на полголовы ниже его. Он привлек ее к себе и почувствовал небольшую округлость ее живота, прижавшегося к нему. Она протянула руку и погладила его по щеке. Они не испытывали ни стыда, ни застенчивости.

Он приподнял ее лицо, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Я люблю тебя, – тихо сказал он. – Я всегда любил тебя. Я любил тебя в незапамятные времена и буду любить тебя еще долго после того, как всякие воспоминания о нас сотрутся с лица земли.

Он поднял ее на руки и положил на ложе, а потом сам лег рядом с ней.

Несколько минут они лежали рядом, взявшись за руки. Потом она произнесла голосом, тихим от смущения:

– О мой муж, мой прекрасный, мой Абусамад, я желаю тебя. Я хочу, чтобы ты любил меня. Хочу этого с каждым днем все больше. Почему?

– Потому что нет для меня на свете женщины лучше, прекрасней, сильнее и слабее, чем ты. И что бы ни случилось в мире вокруг нас, для меня ты навсегда останешься единственной.

– О счастье!

При этих словах он снова обхватил ее сильными руками и поцеловал с такой страстью, что она не смогла удержаться и ответила ему. Она возвращала ему поцелуй за поцелуем, словно пробуя его на вкус. Она опаляла его своим огнем, пока внутри него не начало взметаться пламя, пламя, рожденное от вечно теплящегося огня его любви к ней. Оно горело и плясало, и его желание обладать ею становилось все горячее и горячее.

Он развел ее ноги в стороны, сел на корточки, протянул руки и коснулся ее грудей. Он смотрел и восхищался ими. Ее глаза были закрыты, и, пристально глядя сверху вниз на ее веки, покрытые пурпурными тенями, он задавал себе вопрос, осознает ли она вообще его присутствие.

– Мариам! – произнес он.

Ее глаза открылись, и она улыбнулась ему.

– Я здесь! – Она легко коснулась губами его губ. Они снова стали целоваться, и их страсть разгоралась все сильнее. Теперь он дал своим рукам ту свободу, которой они так жаждали – свободу ласкать любимую. Он гладил ее спину, доходя до изумительных выпуклостей. Потом перевернул ее лицом вниз и начал восторженное поклонение ее телу. Он медленно и жадно целовал ее, двигаясь по той же самой дорожке, по которой до этого скользила его рука. Однако он не остановился на ягодицах, а продолжал свое движение дальше, по ее ногам и узким ступням.

Мариам с наслаждением вздохнула. Абусамад – нежный любовник, внимательный и страстный. О, как же ей повезло, что ее мужем стал именно он, а не какой-то другой мужчина! Он осторожно подготавливал ее. Она никак не могла понять, почему не чувствует себя виноватой. Возможно, потому, что она не искала этого чуда, этого восторга, и найти его столь легко было великим даром Аллаха всесильного. Большего она и не могла бы просить.

Он снова повернул ее на спину и, прикасаясь к ней легкими поцелуями, двинулся по ее ногам вверх, дошел до бедер, но остановился. Это – особое удовольствие, и он решил приберечь его до следующего раза. Он стал раздражать языком ее пупок, и она вся извивалась от удовольствия, когда он снова добрался до ее грудей. В этот раз он сосал ее соски цвета меда до тех пор, пока от полноты ощущений они не встали упругими ядрышками.

Своим большим телом он накрыл ее. Их губы снова слились, и она почувствовала, как он тяжел. Со вздохом она раздвинула ноги, давая ему дорогу, и прошептала:

– О да, мой прекрасный, желанный, да!

Нежно, с бесконечной осторожностью, он проник в ее тело. Мариам сразу же ощутила его желанный, прекрасный жезл и слегка вздрогнула. Он остановился, чтобы дать ей время привыкнуть к себе. Потом начал глубже проникать в нее, и, к своему изумлению, она ощутила волшебное начало.

«Слишком быстро!» – подумала она, почти негодуя на себя, но была не в силах помешать этому.

Задыхаясь, она вскрикнула, открыла глаза и увидела, что его пылающий взор устремлен на нее.

Он видел, как медовая глубина ее глаз покрылась поволокой в то мгновение, когда ее омыла первая волна наслаждения.