Беспредельщик - Мария Устинова Страница 21

Открывается дверь, и я поднимаю голову.

Алекс.

Мы видим друг друга впервые за несколько дней. На нем черный костюм. Детали выверены до мелочей. Сияют алмазные запонки, в нагрудном кармане соцветие белой гортензии. Воротник рубашки глухо застегнут, красные рубцы от ожогов, похожие на жуткие родимые пятна, видны на лице, нижней челюсти и немного на шее. Строгий внешний вид придал ему собранности. Голубые глаза смотрят с выражением победителя.

— Свадебный подарок, — Алекс приятно улыбается, в левой руке он держит белый бархатный футляр, большой и плоский, как коробка конфет.

Футляр он кладет на постель, поднимает крышку. В складках кремового атласа блестят крупные жемчужины: белые с редкими вкраплениями черных, с голубыми камнями и золотой отделкой.

— Не двигайся. Я сам надену.

Алекс опускается на колено. Вблизи я снова ощущаю запах ветивера. Он осторожно приподнимает вуаль и смотрит на губы. Хочет меня поцеловать, но сдерживается: этот цветок он сорвет ночью. Вынимает из футляра ожерелье. Тяжелые и холодные нити кольцами ложатся на шею, застилают декольте ювелирной сетью. Я понятия не имела, что украшения могут быть такими тяжелыми. Смотрю в зеркало и понимаю, что шпильки, которые использовали в прическе и ожерелье — один комплект.

— Пойдем, — Алекс берет мою руку в белой перчатке и помогает встать. В улыбке появляется холодок, но я не понимаю, что это значит. Он кладет мою кисть себе на сгиб локтя и ведет к двери.

Бракосочетание состоится в кабинете его отца.

В конце коридора перед распахнутой дверью нас ждет его брат, внутри остальные мужчины, все, кого я видела на помолвке. Одеты одинаково: в черные костюмы, словно на похороны, с бутоньерками из белой гортензии. Я опускаю глаза — мне страшно. Он смотрит, как мы приближаемся, видит связки жемчуга на моей шее, и загораживает дорогу.

— Не понял… — в голосе гнев. — На ней свадебные украшения мамы?

У него такое лицо, словно он хочет сорвать с меня фамильные драгоценности, чтобы я не оскверняла память этой женщины.

— Она завещала драгоценности моей будущей жене. Сегодня Ника ею станет.

Схватку воли выигрывает Алекс. Брат отступает и будущий муж заводит меня в кабинет. Они там: его отец, дядя, двоюродный брат, все смотрят на нас. Между густыми бровями отца глубокая складка, словно тяжелые мысли мучили его всю ночь. Взгляд останавливается на ожерелье. Я жду новых унижений и публичных издевательств, но все молчат.

— Я хочу, чтобы все поняли, — говорит Алекс, — мои намерения серьезны.

Он поворачивается к столу, за которым стоит нарядно одетая женщина, готовая зарегистрировать наш брак. Как и я, она смотрит вниз — тоже боится их.

— Мы готовы, — он самоуверенно улыбается.

Церемонию проводят быстро, сокращают торжественную часть.

— Вы согласны?

Я не сразу понимаю, что спрашивают мое согласие на брак, и так тихо говорю «да», что регистраторша хмурится. Скорее выдох, чем ответ.

— Вы согласны? — повторяет она, облизав губы. Она впервые в такой ситуации. Прекрасно знает эту семью и, думаю, по выражению моего лица, видит, что я боюсь брака.

— Согласна, — громче повторяю я.

Нас приглашают расписаться.

Беспредельщик уступает право первой подписи мне. Под взглядами мужчин, я вывожу фамилию. Алекс расписывается следом — легко и свободно.

— Можете поцеловать невесту. Прошу прощения… жену.

Алекс поворачивает меня к себе и поднимает вуаль. На мгновение мы пересекаемся взглядами. У него ироничные глаза, холодные, как льдинки, он смотрит так, словно мы в сговоре. Нежно целует в губы. Привыкнув к его хищным поцелуям, я удивлена, что он деликатен… Автоматически кладу ладони ему на плечи и целую мягкие губы. Он чувствует мое еле живое от страха дыхание.

Нас приглашают сделать семейный портрет. На фоне книжного стеллажа, забитого тяжелыми и дорогими томами, меня сажают на стул. Алекс становится позади и кладет на плечо руку. Мужчины выстраиваются вокруг. Фотограф перед нами ищет нужный ракурс. Я кладу белый букет на колени и испуганно смотрю в объектив. Случайно замечаю, что почти все вокруг белое, черное или серое. Снимок будет в черно-белых тонах. Цветными останутся моя кожа, губы, некоторые золотые надписи на корешках книг позади нас, и цветные искорки в ожерелье. Вспышка причиняет боль глазам. Еще несколько снимков и все закончено. Я всего несколько дней здесь, но понимаю: эти люди серьезно относятся к понятиям семьи и брака.

Они вынуждены принять меня, раз меня выбрал младший сын и им не удалось его прогнуть. Беспредельщик смотрит на отца ровно, без теплых чувств. Я понимаю, что отцу важнее сохранить отношения, чем Алексу. Они использовали все рычаги давления. Его лишили наследства, он ничего им не должен. Они не могут его заставить.

Самодовольно улыбаясь, Алекс за руку помогает мне подняться.

В гостиной устраивают небольшой фуршет.

Все берут по бокалу шампанского, Алекс передает один мне, я с трудом пью. Ледяное шампанское течет в горло, как расплавленный свинец. Воздух сгущается, царит жесткая атмосфера. Больше похоже на неудачные переговоры или поминки, чем на свадьбу.

Алекс ведет себя непринужденно. Уверенно. Принимает холодные поздравления от дяди и кузена. Они смотрят друг другу в глаза, словно гладиаторы на арене — за каждым словом масса невысказанного соперничества и вражды, готовности нанести смертельный удар, стоит только оступиться.

— Полагаю, Алиса знает о свадьбе. Жаль девушку, — улыбается кузен, который на помолвке называл меня шлюхой, и склоняет голову в глубоком поклоне, прощаясь со мной. — Мое почтение, Ника. Поздравляю. Быть частью нашей семьи — большая честь.

Сердце обливается кровью. За холодными улыбками яд и ненависть. Толя был сволочью, но я знала, чего от него ждать, в отличие от этих людей.

Брат салютует бокалом. Смотрит на ожерелье своей матери, и жемчуг жжет мне шею.

— Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что творишь, брат.