Пока мы не встретились - Карен Рэнни Страница 21

– Едва ли вам пристало задавать такие вопросы, Монкриф.

В этот момент Монкрифа поразила ирония положении. Вот он стоит здесь, новый герцог Лаймонд, черная овца, превратившаяся в белую. Вопреки мрачным предсказаниям отца, битвы, болезни и раны не свели его в могилу. Он вернулся в Балидон. И умудрился вернуться с женщиной, которой приятнее тешить свое вдовство, чем быть женой.

Монкриф всегда был разборчив в делах плоти, но сейчас вдруг пожалел, что он не Гарри. Тогда бы он не чувствовал такого острого влечения к Кэтрин. Она даже не воспринимала его как мужчину. Возможно, как препятствие на пути ее страданий, как спасителя, но только не как мужа.

Наверное, существуют специальные книги для женщин, в которых даются советы, о чем говорить в подобных ситуациях. Нежелательный брак? Неудобный муж? Леди, говорите о погоде. Или упомяните о том, как скучно (или как весело) прошел день. И чтобы совсем уж исчерпать тему, обсудите с новым мужем достоинства предыдущего.

Монкриф предпочел бы, чтобы Кэтрин говорила сейчас о чем угодно: о шляпках и перчатках, и даже о нижнем белье, но только бы не молчала со скорбным видом.

Сегодня была праздничная ночь, время благодарности, момент, который следовало запомнить. Вместо этого день возвращения превратился в траурный. Семьи больше не было, не было и слуг, которые так часто заменяли ему родителей, а жена любит другого человека.

– Снимите ее.

– Простите?

– Снимите эту чертову тряпку, Кэтрин. Это кровать, а не катафалк.

Кэтрин прижала ладонь к горлу, к тому месту, которое ему так хотелось поцеловать.

– Я не могу этого сделать, Монкриф. Я останусь голой.

– Мадам, я дал вам слово. Вы проснетесь столь же непорочной, как заснете.

– Я бы предпочла остаться в сорочке.

– А я хочу, чтобы вы от нее избавились.

Они смотрели друг другу в глаза, и Монкрифу показалось, что его жена может быть такой же упрямой, как он сам.

– Если я найду вам другую рубашку, вы будете в ней спать? – наконец спросил он.

– Вы возражаете против самой рубашки или только против цвета?

– Против цвета.

– Тогда я надену то, что вы пожелаете, но помните, в своем сердце я ношу траур по мужу.

– Ваш муж – я.

Монкриф приблизился к Кэтрин, забрал у нее из рук подушку и швырнул на кровать.

– Может быть, вы и правы, Кэтрин. Будь я действительно вашим мужем, – он осторожно провел пальцем по ее горлу, – я бы поцеловал вас в это место и почувствовал бы, как вы дрожите. Должно быть, это очень чувствительное место. – Он помолчал. – Некоторые мужчины считают, что любовь – это искусство. – Кэтрин прикрыла глаза. – Мне кажется, не так важно осуществить на деле наш брак, как доставить вам радость.

Он провел пальцем по ее верхней губе, и Кэтрин вздрогнула от неожиданного прикосновения.

– Кэтрин, физическая любовь доставляет вам удовольствие? Глупо спрашивать об этом собственную жену, правда? Мне бы это следовало уже знать, помнить вкус ваших поцелуев, мягкое прикосновение ваших рук. Даже чужие люди находят некое утешение в объятиях друг друга. А вы, Кэтрин? Вам надо непременно любить сердцем, или хватит одних только ощущений?

– Монкриф!

– Мне нравится, когда вы произносите мое имя таким тоном. Очень мудро с вашей стороны, Кэтрин. У меня возникает соблазн сделать еще что-нибудь безнравственное, чтобы поразить вас еще больше.

Теперь Кэтрин смотрела на него во все глаза.

– Должен признаться, что я не забыл, как вы выглядели, стоя обнаженной перед камином. Я вижу вас даже во сне. У вас молочно-белая кожа, а тело создано для любви. Траур – это грех.

Кэтрин мотнула головой. Монкриф наклонился и поцеловал ее в щеку, мягким, почти невинным поцелуем.

– Кэтрин, вы ждете меня? Или хотите на всю жизнь остаться девственной весталкой, вечно оплакивающей покойного Гарри?

Монкрифу показалось, что она с трудом сдерживается, чтобы не разрыдаться.

– Какая жалость, – пробормотал он и отвернулся. – Можете оставить себе вашу рубашку и ваши письма. Я подумал и решил, что не хочу быть вторым ни в чьем сердце.