И снова магия - Лиза Клейпас Страница 20

Усадив ее в кресло около камина, Маккена присел на корточки и положил руки на подлокотники кресла.

– Это лишь капля в море. Я должен вам гораздо больше. Я хотел бы, чтобы вы вернулись со мной в Нью-Йорк, чтобы я мог заботиться о вас.

– Ах, Маккена... – Ее глаза снова заблестели, когда она накрыла своей рукой его руку. – Я никогда не оставлю Стоуни-Кросс! Я должна быть рядом с леди Алиной.

– Леди Алиной? – повторил он, быстро взглянув на нее, словно не понимал, почему она вообще упоминает Алину. – Она наймет новую экономку. – Ему стало обидно, когда он услышал ее отказ.

– Ты уже видел ее? – осторожно спросила миссис Фэрклот.

Маккена кивнул:

– Да, на ходу.

– Судьба жестоко обошлась с дочерьми лорда Уэстклиффа.

– Да, я слышал. Леди Алина рассказала мне о том, что произошло с ее сестрой.

– Но ничего не рассказала о себе?

– Нет.

Маккена заметил тень, набежавшую на лицо экономки.

– А что она должна была рассказать?

Казалось, миссис Фэрклот подбирает слова.

– После того, как ты уехал... она сильно заболела. – Две морщинки пролегли над переносицей. – Больше трех месяцев она была прикована к постели. Потом поправилась... но никогда уже не смогла быть прежней Алиной.

Он насторожился.

– А что случилось?

– Я не могу рассказать тебе. Единственное, что могу сказать, – болезнь оставила свой след... она стала очень ранимой и...

– И что?

Она покачала головой:

– Не спрашивай.

Маккена опустился на колени и посмотрел миссис Фэрклот в глаза, пытаясь любым способом вытянуть из нее информацию. Голос его был мягким и вкрадчивым.

– Вы же знаете, что можете доверять мне. Я не скажу никому.

– Но ты не можешь просить меня нарушить данное слово, – устыдила его миссис Фэрклот.

– Нет, не могу, – сухо ответил он. – Хотя я все время прошу людей нарушать данное кому-то слово. А если они не соглашаются, я заставляю их пожалеть об этом. – Он встал на ноги. – Что значит, что леди Алина никогда не станет прежней? Для меня она и сейчас дьявольски красива.

– Не богохульствуй! – Экономка осуждающе поцокала языком.

Их взгляды встретились, и Маккена вдруг улыбнулся, вспомнив, как часто она смотрела на него именно так, когда он был мальчишкой.

– Можете не говорить... Я сам узнаю правду у леди Алины.

– Сомневаюсь, что она скажет. И на твоем месте я бы не заставляла ее. – Миссис Фэрклот была непреклонна. – Но в какого же красавца ты превратился! – воскликнула она. – В Америке тебя поджидает жена? Любимая?

– Нет, слава Богу. – Его улыбка угасла при последних словах.

– А... Это навсегда принадлежит ей, да? Так вот почему ты вернулся? – В ее тоне слышалась скорее жалость, нежели любопытство.

Маккена помрачнел.

– Меня привели сюда деловые интересы. Мы надеемся, что Уэстклифф вложит деньги в развитие нашего предприятия. Мое присутствие здесь не имеет никакого отношения к леди Алине и никак не связано с нашим прошлым.

– Но ты же все помнишь, – вздохнула миссис Фэрклот. – Так же, как и она.

– Я должен идти, – бросил он. – Я еще не выяснил, не возражает ли лорд Уэстклифф против моего присутствия в его доме.

– Не думаю, – ответила миссис Фэрклот. – Лорд Уэстклифф джентльмен. Я уверена, он примет тебя так же тепло, как принимает других гостей.

– Значит, он совершенно не похож на своего отца, – с иронией заметил Маккена.

– Да, я уверена, что ты с ним поладишь. Если только не вздумаешь обидеть леди Алину. Она достаточно настрадалась и без тебя...

– Настрадалась? – Маккена не в состоянии был скрыть презрение, которое сквозило в его тоне. – Я видел настоящие страдания, миссис Фэрклот: как люди умирают от недостатка еды и медикаментов... ломают себе спины из-за тяжкого труда... как семьи страдают от нищеты. Не пытайтесь доказать, что Алине приходилось так же бороться за жизнь.

– Ты очень прямолинейно судишь, Маккена, – мягко упрекнула миссис Фэрклот. – Это правда, что граф и его сестры страдали по-другому, чем приходится нам, простым людям, но боль всегда боль, что у богатых, что у бедных... И нет вины леди Алины в том, что на твою долю выпала трудная жизнь, Маккена.

– Как нет и моей, – отрезал он, чувствуя, как закипает его кровь.

– О Боже, какой нехороший взгляд, – мягко сказала экономка. – Что ты задумал, Маккена?

Он постарался стереть какое бы то ни было выражение со своего лица.

– Ничего.

Она снова взглянула на него с недоверием.

– Если ты намерен дурно поступить с леди Алиной, предупреждаю тебя...

– Нет, – покачал он головой. – Я никогда не обижу ее. Вы же знаете, как много она когда-то значила для меня.

Экономка, кажется, успокоилась и, отвернувшись, пропустила недобрую ухмылку, появившуюся на губах Маккены.

Он постоял немного, прежде чем открыть дверь, и взглянул на нее через плечо.

– Миссис Фэрклот, скажите мне...

– Да?

– Почему она не вышла замуж?

– Это ты должен спросить у нее.

– Но наверняка ведь был кто-то, – пробормотал он. – Такая красивая женщина, как Алина, не должна быть без любовника!

Миссис Фэрклот ответила, осторожно подбирая слова:

– Есть один человек, с которым у нее дружеские отношения. Лорд Сандридж, ему теперь принадлежит старинное поместье Маршли. Он приехал сюда пять лет назад. Я уверена, что ты увидишь его завтра на приеме, он часто приезжает в Стоуни-Кросс-Парк.

– И что он за человек?

– О, лорд Сандридж настоящий джентльмен, его тут все любят. Возьму на себя смелость сказать, что ты сам убедишься в этом, когда познакомишься с ним.

– С нетерпением жду этой встречи, – мягко проговорил Маккена и вышел из комнаты.

Алина рассеянно приветствовала гостей. Кроме мистера Шоу, которого она встретила на пути в особняк, она уже успела познакомиться с его сестрой Сьюзен Чемберлен и ее мужем, а также с их богатыми нью-йоркскими друзьями: Ларошами, Кейлерами и Робинсонами. Как и ожидалось, они испытывали типичный для американцев благоговейный трепет перед британской аристократией. Тот факт, что Алина расспрашивала их о путешествии через Атлантику, вызвал поток благодарностей. Ее слова об аперитиве, который вскоре подадут, всеми были приняты с необыкновенным воодушевлением, за исключением одного мрачного господина, который не выразил особого восторга. Алине оставалось только надеяться, что, проведя несколько дней под крышей особняка, они чуть-чуть умерят свой восторг.