Вне времени - Карен Брукс Страница 20

— Прости, — прошептала она. — Прости, любимый…

Внезапно ощутив чужое присутствие, Мария подняла голову и увидела наблюдавшего за ней мужа. Не успела она вымолвить слово, как Теодор скрылся в тени.

Вскоре они встретились за завтраком. Тео, пришедший первым, сидел за длинным столом в столовой. Он поднялся и любезно отодвинул кресло напротив.

— Мы будем редко завтракать вместе, — сказал он. — Я уезжаю на работу очень рано, пока нет автомобильных пробок. Возвращаюсь обычно часов в восемь вечера, так что видеться будем в основном в уик-энды. Можете не бояться, я не стану надоедать вам в другое время.

Она не знала, как отвечать на последнюю фразу, но собеседник, кажется, и не нуждался в ответе. Он все продумал, всю ее будущую жизнь. Ей оставалось только подчиниться.

— Тут требуется ваша подпись, — сказал Теодор, кладя перед ней какие-то документы. — Я открыл банковский счет на ваше имя. Пользоваться им можно будет с завтрашнего дня.

От увиденных сумм у Марии глаза полезли на лоб.

— Мне не понадобится так много! — запротестовала она.

— Не говорите глупостей. Конечно, понадобится. — Резкость тона лишала эти слова и намека на дружелюбие. — От моей жены ждут элегантности, а это требует много денег. Пожалуйста, не спорьте.

— Хорошо…

— Кроме того, деньги нужны на приданое для младенца. Подпишите здесь, и я уйду. В вашей комнате вы найдете посылку. Она прибыла из Мексики утром.

Тео сунул подписанные документы в «дипломат» и отбыл. Мария выпила кофе и заторопилась наверх. Ей не терпелось взглянуть на посылку.

Как Мария и ожидала, ее прислал сосед-приятель, имевший ключ от квартиры, которую она в последнее время снимала с Максом. Он собрал поступившую за это время почту и переправил ей.

Там было несколько пустяковых посланий, адресованных Марии, и счета. Их количество ошеломило женщину. Она всегда знала, что Максимилиан изрядный мот, но не представляла себе, до какой степени. Долги Макса были, по крайней мере, раз в десять больше тех, в которых он признался. А довершало картину письмо из автомобильной компании. Оказывается, Макс не купил эту злосчастную машину, в которой они разбились, а взял напрокат.

Днем Мари написала письмо соседу и немного вздремнула. Вечером вернулся Тео. Он зашел к Франку, а потом муж и жена поужинали вместе. Он был вежлив, но не более того. Мария испытала облегчение, когда он извинился и сказал, что должен еще поработать.

Этот день стал образцом для последующих. Время от времени они виделись с Теодором за завтраком, но чаще Мария слышала шум отъезжающего автомобиля и ела одна. Она стремилась как можно больше времени проводить с Франком. Сиделки сначала отнеслись к Марии как к много воображающей о себе любительнице, но когда увидели, как она обращается с больным, смягчились, а затем начали считаться с ее мнением.

Мария думала, что сумеет поставить Франка на ноги, однако инсульт был обширный и старика почти полностью парализовало. Иногда ему удавалось произнести что-то нечленораздельное, но это усилие утомляло его, а одного с грехом пополам понятого слова было недостаточно для беседы. Старый Хантер был умным, хорошо образованным человеком и ужасно расстраивался, что не может общаться с миром.

Мария читала старику вслух, разговаривала с ним, включала радио и телевизор. К ее огорчению, Франк упорно не шел на поправку. Его здоровье не ухудшалось, но и не улучшалось.

Казалось, остаток жизни ему придется провести в том же состоянии.

Однажды вечером она сидела с Франком, слушая музыку. Было поздно, но Теодор еще не вернулся. Близилось время сна. Она посмотрела на Франка, лежавшего с закрытыми глазами. Может быть, старик уснул? Но тут она заметила, что пальцы на левой руке больного двигаются в такт музыке.

Мария застыла на месте. Франк до этого был в состоянии слегка шевелить рукой, но не пальцами. Однако сейчас пальцы совершали сложные движения, и тут Марию осенило.

— Мистер Хантер! — настойчиво окликнула она, и старик открыл глаза. — Посмотрите-ка! — Она взяла его за руку. — Вы можете написать букву… любую?

Внезапно его глаза ожили. Медленно, с огромным трудом он кончиком указательного пальца вывел на ее ладони букву М.

— Еще! — возбужденно бросила молодая женщина.

Он нарисовал А. Затем, не ожидая понуканий, изобразил Р и наконец И. Мари.

— Мы можем объясняться! — трепеща, воскликнула она. — Вы можете сказать все, что хотите!

Он стал снова писать на ее ладони. Когда Франк изобразил третью букву, она улыбнулась.

— Да, это медленно. Но ведь теперь мы можем беседовать, а это главное!

Он снова начал чертить, на сей раз уже быстрее.

— Ты умница.

— Нет, это вы умница! Ох, не могу дождаться Теодора, чтобы сообщить ему хорошую новость!

Когда вернулся Тео, он несказанно удивился доносившемуся из спальни старика смеху. Открыв дверь, он стал свидетелем веселой пирушки. Мария сидела на кровати и чокалась со стариком соком. Франк с ее помощью держал в руке стакан.

— Получилось! — воскликнула она. — Мы молодцы!

— Что тут происходит? — спросил Тео.

Мария с улыбкой обернулась к нему.

— Франк снова может беседовать! — сказала она и вынула из руки старика стакан. — Смотрите!

Он медленно вывел на ее ладони: «Спасибо, моя милая».

Какое-то время ошеломленный Теодор не сводил с ее ладони взгляда, а потом поднял голову и пристально посмотрел Марии в глаза. Когда женщина встала, он занял ее место у кровати. Мария выскользнула из комнаты и оставила их вдвоем.

Выйдя из комнаты старика, Тео помешкал в коридоре. Он знал, что новым умением дед обязан Марии. Франк сам сообщил ему об этом и улыбнулся.

— Что бы мы без нее делали?

Теодору пришлось улыбнуться в ответ.

— Не знаю.

Молодой Хантер чувствовал, что должен увидеть Марию и поблагодарить ее, но его раздирали противоречивые чувства. Когда он испытывал только враждебность, все было проще… Тут на Тео нахлынули мучительные воспоминания, и он понял, что его чувства к ней всегда были сложными.

Теодор постучал в дверь, но ответа не услышал. Тогда он повернул ручку и заглянул внутрь. Мария лежала на кровати. Горевший на тумбочке ночник свидетельствовал, что она не собиралась спать, просто не сумела удержаться от сна.

Тео тихо подошел к окнам и закрыл шторы. Прежде чем выключить лампу, он немного помедлил, глядя на лицо молодой женщины. Оно было нежным и беззащитным, как у ребенка. На мгновение Теодору захотелось, чтобы Мария подольше осталась такой, чтобы он знал, что о ней думать. Но этот день мог не наступить никогда. Он видел ее словно в кривом зеркале, постоянно менявшем изображение.