Унесенные страстью - Джоан Хол Страница 19

Заметила Эшли и две полицейские машины с включенными мигалками, и группу служителей порядка на обочине. Один из них вел переговоры по рации, о чем — догадаться нетрудно. Еще двое посреди дороги пытались регулировать движение, отчаянно махая водителям, чтобы те проезжали и не создавали пробки.

Короче говоря, Карл Уитьер с товарищами, хотел привлечь к себе внимание — и своего добился.

Эшли понимала: дальше будет только хуже.

Она снизила скорость — совсем немного, ибо машины в ряду и так еле ползли, — и включила сигнал поворота, надеясь, что полицейский позволит ей свернуть к стройплощадке. Но он уставился на нее словно на сумасшедшую, замотал головой и показал рукой, чтобы она ехала дальше.

В конце концов, Эшли припарковалась у магазина в пяти минутах ходьбы от пустыря и двинулась к месту действия пешком.

То, что она увидела, и в особенности то, что услышала, могло бы подкосить и более стойкого человека.

Посреди демонстрантов стоял Карл Уитьер. Внешний вид его был живописен: одни шорты‑бермуды в сочетании с черными носками и ботинками чего стоили!

Но этого мало: Уитьер где‑то раздобыл мегафон. В обычной жизни он был, что называется, «человеком в себе», но теперь его замкнутость, как рукой сняло: обращаясь к проезжающим водителям, он громогласно призывал их остановиться, выйти из машин и присоединиться к борьбе за правое дело.

Самое удивительное, что многие так и делали.

Пока что демонстрация собралась не слишком большая — человек сорок‑пятьдесят. На массовые беспорядки не тянет.

Но Эшли понимала: сейчас только десять утра.

Дальше будет хуже.

Подойдя ближе, она разглядела среди демонстрантов Мэри Джейн Гастингс, Бонни Кауфман, Джорджа О'Нила и еще пять‑шесть человек, знакомых ей по «Историческому обществу».

Что здесь делает Мэри Джейн, догадаться было несложно. Эта скромная библиотекарша уже добрый десяток лет влюблена в Карла Уитьера. К несчастью, он об этом и не подозревает — ибо, как и положено «рассеянному ученому», не слишком обращает внимание на окружающую действительность.

Бонни — лучшая подруга Мэри Джейн. Это объясняет ее присутствие. Хотя и не объясняет, зачем она нахлобучила на голову велосипедный шлем.

Что же до Джорджа О'Нила… бедняге восемьдесят пять лет, и, пожалуй, для него это последняя возможность ощутить себя молодым.

Остальные, как заметила Эшли, выглядели растерянными. Толпа зевак, гудки машин, усиленные мегафоном вопли Уитьера — все это изрядно их смущало; кажется, они уже жалели, что ввязались в скандал, и оглядывались в поисках возможности незаметно скрыться.

Мимо Эшли пронеслась женщина в развевающейся цветастой юбке.

— Скорее, Бен, — кричала она мужу на бегу, — доставай камеру! Снимем все, что тут будет, и продадим пленку в программу местных новостей!

«Лучше бы отправить в „Сам себе режиссер“», — мрачно подумала Эшли.

Не одна эта пара сообразила, как можно заработать на скандале: какой‑то шустрый малый, быстро сориентировавшись, закупил в соседнем магазине несколько упаковок газировки и продавал ее втридорога с борта своего «пикапа». День стоял жаркий, от желающих освежиться отбою не было.

Футах в тридцати от демонстрантов с плакатами сгрудилась кучка строителей в касках. А они‑то что здесь делают в выходной? — мимоходом удивилась Эшли. Строители, судя по всему, были настроены решительно, один из них даже выкрикивал в адрес Карла Уитьера нечто неразборчивое, но явно оскорбительное. И, на взгляд Эшли, был совершенно прав.

«Настоящий цирк, только акробатов и укротителей со львами, не хватает!» — мрачно думала она.

Впрочем, не хватало и кое‑чего еще. Точнее, кое‑кого.

Как Эшли ни вертела головой, Логана Каллахана не заметила.

— Карл! — завопила она, отчаянно работая локтями, чтобы протиснуться сквозь плотную толпу. — Карл, черт тебя побери, чем ты тут занимаешься? Объясни, ради бога, чего ты этим добьешься?

— Эшли, — громогласно объявил Карл в ответ, — я знал, что ты придешь!

Собственный голос, многократно усиленный, оглушил его, и, поморщившись, он опустил мегафон.

— Прости, я еще не совсем освоился с этой штуковиной. Сама понимаешь, опыта маловато. Но, как говорится, нужда всему научит. Ну как тебе? — поинтересовался он, обводя «поле боя» широким жестом. — По‑моему, все идет, как нельзя лучше! Всего десять утра, а у нас уже столько сторонников! Вот увидишь, к понедельнику весь город будет на нашей стороне!

— Э‑э… ну да, очень может быть, — поддакнула Эшли, соображая про себя, много ли «сторонников» останется у Карла, если понедельник выдастся холодный и дождливый. — Но послушай, Карл, мне кажется, ты выбрал не совсем верную тактику…

Но он ее не слушал. В обычной жизни Карл был редкостным рохлей (в первые дни знакомства Эшли предпочитала видеть в нем «настоящего интеллигента», но скоро поняла, что таких комплиментов он не заслуживает), однако преображался, стоило ему увлечься какой‑нибудь идеей. К несчастью, он не владел искусством смотреть на себя со стороны. Вот и сейчас, упоенный своими «успехами», не понимал, что выглядит полным идиотом и мостит себе дорожку прямо в автобус с решетками на окнах.

— Не могу поверить, что ты вышел из «Исторического общества»! — снова заговорила Эшли. Переубедить Карла она уже не надеялась — хотела только отвлечь от мегафона. — А как же все остальные? Они тоже вышли?

Уитьер выпрямился во весь свой невеликий рост и гордо расправил плечи.

— Да, это был нелегкий выбор. Но все мы сделали то, что считали правильным. Для нас не было иного выхода, Эшли: мы пойдем на все, но не позволим погубить Дом Сэндлера!

— Карл, вы не видели его изнутри, а я видела. Он уже погублен! — тщетно пыталась воззвать к его разуму Эшли.

Но Карл ее уже не слушал. Обернувшись к толпе, он снова поднял к губам мегафон. В ужасе Эшли вцепилась ему в локоть: она чувствовала, что он задумал недоброе, и не ошиблась.

— Дамы и господа, прошу внимания! Я счастлив, представить вам Эшли Доусон, секретаря «Общества любителей истории». Эшли всегда была одной из самых горячих защитниц Дома Сэндлера, активнейшей участницей Комитета Спасения, к сожалению расформированного не по нашей вине. И вот сейчас она с нами, на нашей стороне!

От такой рекомендации у Эшли подкосились ноги. Господи, какое счастье, что здесь нет Логана!

— Эшли хорошо знает историю Дома Сэндлера, и сейчас мы попросим ее сказать несколько слов… — И Карл сунул ей мегафон.

Эшли молча его оттолкнула.

— Дамы и господа, Эшли немного стеснительна, — проворковал в мегафон Уитьер.

Эшли захотелось его убить. Господи помилуй, если он скажет: «А ну‑ка подбодрите Эшли, дамы и господа! Не вижу ваших рук!» — она так и сделает!