Преступления страсти. Месть за любовь - Елена Арсеньева Страница 18

Этой самой любовью, «глупцу непонятной», был опутан премудрый Осмомысл — князь Ярослав Галицкий. Он безумно влюбился в какую-то женщину, о которой известно лишь то, что ее звали Настаской и была она незнатной жительницей Галича. Страсть охватила Осмомысла, когда он был уже вполне зрелым человеком: дети выросли. Он почувствовал, что его больше ничего не сдерживает, и открыто высказал Ольге Юрьевне, что она ему опостылела, видеть он ее больше не может и хочет сделать своей княгиней Настаску, у которой, между прочим, тоже рос сын от князя Ярослава — Олег.

К чести Настаски, следует сказать, что княгиней она быть вовсе не желала. Однако еще пуще не желали того Ольга Юрьевна и бояре галицкие. Бояре принялись увещевать князя, а Ольга Юрьевна, уверенная, что с мужьями, особенно прелюбодеями, надо обращаться как можно круче, взяла да и уехала с детьми в Польшу. Пожила там некоторое время, а потом поселилась на Волыни, уверенная, что муж вот-вот приползет на коленях и станет умолять ее — дочь Юрия Долгорукого! — воротиться назад.

Однако Ярославу была нужна вовсе не знатная Ольга, дочь Долгорукого, а незнатная Настаска. Стоило жене исчезнуть из Галича, как Осмомысл поселил возлюбленную в княжеском доме, даже не подозревая всеми своими восемью «смыслами», то есть своей многомудрой головушкой, какую ярость вызвал у бояр.

Они договорились с княгиней и по ее тайному приказу схватили князя. Но не для того, чтобы свергнуть с престола заблудшего правителя! Они всего лишь заточили Ярослава в темницу, а беззащитную Настаску обвинили в том, что она — ведьма, чародейка! — опоила Ярослава приворотным зельем и тем лишила его ума-разума. А потом красавицу сожгли на костре.

Надо сказать, что в данной ситуации православные бояре оказались натурально «впереди планеты всей» и своих недругов-католиков — в частности. Здесь просто невозможно удержаться от прелюбопытнейшего экскурса в историю «охоты на ведьм».

Еще в 785 году высшие церковные власти Западной Европы собрались на Падерборнский собор и приняли такое постановление: «Кто, ослепленный дьяволом, подобно язычнику, будет верить, что кто-либо может быть ведьмой, и на основании этого сожжет ее, тот подлежит смертной казни». Следовательно, тогда считалось достойным наказания не чародейство, а вера в него! Причем постановление сие продолжало действовать аж до конца XIII (!!!)века, пока Фома Аквинский, самый выдающийся из учителей Церкви того времени, не убедил прогрессивное человечество в том, что ведьмы все-таки существуют. Вот и запылали костры по всей Европе, заработала инквизиция… Однако самый первый костер вспыхнул в Галиче.

Забавно, не правда ли? Начало средневековой «охоты на ведьм» было положено на Руси!..

Но вернемся в Галич.

Когда пепел несчастной Настаски развеялся по ветру, бояре выпустили из узилища Осмомысла и повелели ему жить с законной женой. Ольга Юрьевна с великой пышностью воротилась домой и решила, что все ее беды закончились.

Увы, из мужчин веревки вить удается с большим трудом. Когда прошло первое потрясение, Ярослав наотрез отказался не только жить с женой, но и вообще видеть ее около себя. Слишком уж жестоко отомстили ему за любовь! Тень убитой возлюбленной незримо витала между супругами.

Княжеская семья распалась. Дочь Евфросинья, к счастью, уже была замужем за князем Игорем. Она приютила сестер, а брат ее, Владимир, долго скитался по разной другой родне, пока тоже не пристроился у сестры.

Чтобы закончить разговор об этой трагической любовной истории, скажем, что сын Настаски, Олег, был заключен в тюрьму, но когда Ярослав избавился от супруги, он забрал мальчика к себе и, умирая, оставил ему — ни больше ни меньше! — все Галицко-Волынское княжество. Владимир же, законный сын, получил Перемышль. Разумеется, бояре взбунтовались. Олега — Настасьича, как его презрительно именовали не по отцу, а по матери! — изгнали (а вскоре и отравили). На княжеский престол посадили Владимира. И — вот чудеса бывают на свете! — Владимира охватила пагубная страсть к какой-то молодой попадье, которую он увел от мужа. Разумеется, бояре снова были недовольны. Начали грозить князю, как грозили некогда его отцу. Владимир, еще помнивший пламя костра, на котором жгли Настаску, испугался за свою милую попадью. Испугался не на шутку! Бросил все к черту: и княжество, и бояр, — и скрылся в Венгрии. Многими годами позже воротился он в Галич «на штыках» немецкого императора Фридриха Барбароссы и польского короля Казимира. Больше бояре к нему не лезли!

Тем временем виновница гибели Настаски, княгиня галицко-волынская Ольга Юрьевна приехала к брату Андрею и поселилась в его доме, готовясь к поступлению в монастырь. Озлобленная, исстрадавшаяся, немолодая женщина, помешанная на ревности, на оскорблении, нанесенном не только ей, но и, как она считала, всей семье великого Юрия Долгорукого… И оскорбление было нанесено какой-то простолюдинкой! Вот что больше всего сводило Ольгу Юрьевну с ума.

И что же она видит в доме брата? Тот вечно занят то строительством монастырей, то военными походами, а заправляет всем его жена. Да кто она такая?! Какая-то Кучковна! Еще молодая и такая красивая, что иссохшая от злости княгиня Галицкая посчитала это оскорбительным, — простолюдинка! Подумаешь — дочка боярина! Не иначе она околдовала брата, эта ведьма! Так сразу и прикинула Ольга Юрьевна. А когда до нее дошли слухи о некоторых странностях, творившихся вокруг столь почитаемой братом иконы (например, о той забытой истории основания Боголюбова), она окончательно уверилась, что князь Андрей Юрьевич пал жертвой колдовства. И, поскольку княгиня считала себя большим авторитетом в данной области, она порешила сжить Улиту со свету.