Мой грешный пират - Рона Шерон Страница 18

– Если я верну тебя, у твоего жениха не хватит храбрости взять в жены мою сестру. Он любит ее, но считает ниже себя. – «Как и ты – меня». – Уверенность, что мы бежали, заставит его на ней жениться.

– А почему твоя сестра предупредила меня, что ты не такой, каким кажешься? Она уговаривала меня остаться в Кингстоне.

Мускул на его подбородке вновь задергался.

– Джельсомина хорошо меня знает. Тебе следовало прислушаться к ее совету.

– Выходит, ты не только пират и вор, но еще и честолюбец, что пополняет список твоих далеко не самых лучших качеств.

Аланис вновь стала мерить шагами каюту. У двери она остановилась.

– Дверь заперта, – напомнил Эрос, разглядывая новую повязку, которую наложил на рану. Поскольку кровотечение не прекращалось, он сорвал бинт и поднес кинжал к пламени свечи. – А если бы не была заперта, каким образом смогла бы ты бежать? Плыть наперегонки с акулами или проверить действенность своих чар на моих людях? Поверь, Аланис, появление на палубе в таком наряде привлекло бы к тебе внимание иного плана, чем ты рассчитываешь.

– Неужели на борту твоей посудины не найдется ни одного честного человека?

– Мои люди много месяцев не видели женщин и будут рады твоему появлению.

Аланис заметила небрежно брошенный на кресло кожаный ремень с набором пистолетов. Схватила один и направила в спину Эроса.

– Поверни судно назад. Немедленно!

– Положи пистолет, Аланис. Ты не знаешь, как им пользоваться, и можешь ранить себя, пытаясь меня застрелить.

– Я не хочу в тебя стрелять, но ты сам заварил эту кашу, – выпалила она, пятясь. – Ты не можешь подстраивать мою жизнь под свои нужды. Мои действия должны быть обусловлены моим и только моим решением.

Аланис дрожащим пальцем взвела курок. Но хватит ли у нее смелости нажать на спусковой крючок? Эрос медленно наступал на нее.

– Ты не настолько ненавидишь меня, чтобы убить, так что положи пистолет, пока не поранила себя и не вынудила меня сделать нечто такое, чего бы я не хотел.

– Ты недостоин даже ненависти, только презрения. – Но даже сейчас Аланис испытывала трепет от его близости.

Из глаз ее хлынули слезы.

– Если положишь пистолет, я подумаю над твоим возвращением в Кингстон.

– Лжешь! – Костяшки ее пальцев, сжимавших рукоятку пистолета, побелели. – Ты не намерен возвращать меня в Кингстон.

– А ты не намерена меня убивать, – мягко произнес он.

Не в силах выпустить пулю в него, Аланис импульсивно прицелилась в дверь. Грянул выстрел. С палубы донеслись крики. Рядом с замком появилась дыра. Сегодня ей катастрофически не везло.

Эрос вырвал у нее пистолет, сунув его за пояс, повернул Аланис к себе и с силой встряхнул.

– А diavolo! У меня сильное желание привязать тебя к кровати и до конца путешествия не выпускать из каюты.

По коридору загрохотали тяжелые сапоги. В дверь постучали.

– Капитан, что случилось? – донеслись голоса снаружи.

– Ничего! – рявкнул Эрос. Аланис посмотрела на дверь. В дыре появился чей-то глаз. Последовал взрыв смеха. Аланис заметила, что глаз в дыре то и дело меняется. Любопытная команда «Аластора» выстроилась в очередь поглазеть на сцену. Эрос подошел к двери и, выдернув шелковую ленту из своей косицы, заткнул дыру. – Ступайте прочь, мартышки. Веселье кончилось.

– И вам доброй ночи, капитан.

Топот ног в коридоре постепенно стих. Матросы вернулись к своим делам.

Эрос стремительно приближался к ней. Аланис, вскрикнув, спряталась за столбиком кровати.

У ближайшего к ней столбика он остановился.

– Какого дьявола ты палила в дверь? Неужели думала, что, вырвавшись из каюты, смогла бы добраться до Ямайки? Или не могла больше выносить моего слишком низкого для тебя общества? Достаточно было сказать, и я бы поместил тебя в отдельную каюту. Что и собираюсь сделать, как только ты передашь мне свои пурпурные камни.

– Ты не можешь забрать у меня драгоценности, алчный негодяй! Жаль, что я прострелила дверь, а не тебя.

– Хватит. Давай проклятые камни и отправляйся в отдельную каюту.

– Ни за что!

– Ты не можешь оставить их при себе, если не желаешь провести три недели взаперти. То же касается и твоего наряда. Я не могу позволить тебе разгуливать по палубе, привлекая к себе внимание, смущая и без того смятенные умы моих людей и унижая меня при каждой возможности. Здесь осталось кое-что из одежды моей сестры. Думаю, тебе подойдет.

Аланис раздумывала, как ускользнуть от него. Она стояла спиной к стене. Слева от нее была какая-то мебель, позади – открытые иллюминаторы, справа – кровать и прямо перед ней – сам дьявол. Он шагнул к ней.

– Ищешь путь к бегству? В моей каюте негде спрятаться. Давай свои побрякушки, и покончим на этом.

– Черт тебя подери! – в сердцах бросила Аланис.

– Мы с чертом отлично ладим. Порой нас трудно отличить.

Эрос подошел ближе. К своему ужасу, Аланис испытывала непреодолимое желание коснуться его.

Эрос наблюдал за ней. Глаза его потемнели от жгучего желания.

– Что мне с тобой делать? – спросил он томно, придвигая к себе ее голову. – Ты такая красивая, а я пьян.

Аланис бросило в жар.

Эрос нежно провел ладонью по ее обнаженной шее.

Аланис закрыла глаза.

* * *

– Эрос… – Она обхватила ладонями его лицо. – Твоя рана? Снова кровоточит? Дай я взгляну.

Он посмотрел на нее. Расстегнул ее ожерелье. Ошеломленная, чтобы пошевелиться или изъявить протест, она неподвижно лежала, пока он снимал с нее браслет и серьги. Сунув драгоценности в карман, он подпер голову руками, положив локти на колени.

Аланис вскочила, сверля его гневным взглядом, и влепила ему пощечину.

– Еще раз прикоснешься ко мне, убью, – сказала она. Поднявшись, Эрос направился к бутылке с коньяком. Стакан ему не понадобился. Он осушил ее до дна.

– За то, что ты делаешь, твоя душа понесет наказание, – тихо проговорила Аланис. – «Совесть, невидимый истязатель души, бичует изнутри. Ты сам сознаешься себе во всех грехах, и совесть станет для тебя твоим проклятием и адом».

– Что ты знаешь об аде и совести? Что ты вообще знаешь? Я только что оказал тебе услугу.

– Услугу? Ты лживый, мелкий воришка. Чтоб ты сгорел в аду!

Он поймал взгляд ее сверкающих аквамариновых глаз.

– Возможно, твое желание сбудется.

Она взглянула на медальон на его широкой груди.