Прежде, чем вернется прошлое - Стелла Бэгуэлл

Эмили Данн ворочалась в постели. Темная комната казалась чужой и неуютной. Повернувшись вправо, она увидела зашторенные окна. На прикроватной тумбочке под настольной лампой стоял электрический будильник. Красные цифры высвечивали время — 12.45.

Мысли вновь вернулись к происшедшему. Несчастный случай. Похороны. И осознание ужасной реальности — ее мужа не вернуть.

Сев на кровати, Эмили дотянулась до халата, лежавшего в ногах. Ночи в октябре стояли холодные, но из-за лихорадочного состояния она не мерзла даже в тонкой ночной рубашке. Стерев рукой пот с влажного лба, она встала на нетвердые ноги, чтобы натянуть велюровый, винного цвета, халат.

Понимая, что о сне теперь не может быть и речи, Эмили направилась на кухню приготовить себе чашечку какао и включить радио. В горах обещали осадки, но, хоть небо над ранчо и было мрачным и серым, снег так и не пошел.

На полпути к кухне Эмили остановилась. Она могла бы поклясться, что снаружи раздался какой-то шум. Может быть, вовсе не тревожные мысли прервали ее сон? Это мог стучать на ветру и плохо закрепленный лист кровельного железа, но интуиция подсказывала ей, что снаружи кто-то есть.

Быстро затянув потуже пояс халата, она поспешила к окну и отдернула занавеску. Прожив здесь десять лет, она не помнила ни одного случая взлома или кражи. Но сейчас, после смерти Кеннета, их ранчо «Алмазное», одиноко расположенное на севере долины, являлось легкой добычей для злоумышленников. Во всяком случае, никто не мог бы попасть сюда случайно, значит…

Звук раздался вновь, и на этот раз Эмили определила, что это могла хлопнуть дверца трейлера для перевозки скота. Что происходит? Ее отец, Гарлан, не приехал бы к ней посреди ночи без серьезной на то причины. Кроме того, когда в десять она переговорила с ним по телефону, он собирался завалиться спать. Остальные же члены ее семьи, если бы захотели навестить, обязательно бы предварительно позвонили.

Неприятный холодок пробежал по спине Эмили Она начала судорожно соображать. Ее дядя Рой работал шерифом, и можно было бы позвонить ему. Но он и тетя Джастина жили в добром получасе езды от ее ранчо, и Эмили не хотелось понапрасну их беспокоить. Кроме того, если вор уже давно появился, он успеет удрать, забив грузовик, прежде чем она его остановит.

Эмили быстро прошмыгнула обратно в спальню, чтобы захватить висевшее на стене ружье. Коробка с патронами лежала в Прикроватной тумбочке. Сердце едва не выпрыгивало из груди, но Эмили нашла в себе силы зарядить ружье. Стрелять она ни в кого не собиралась.

Держа ружье в одной руке, другой Эмили натянула ковбойские сапоги. Поддав стул, опустила в карман халата мобильный телефон — если поймет, что одной ей не справиться она сможет позвать на помощь дядю Роя.

Кто бы это ни был, он, скорее всего в сарае в поисках седел. Хорошее седло всегда можно продать за несколько сотен долларов. Особенно если оно ручной работы как все седла на ранчо «Алмазное». Она ни за что не позволит кому-либо взять их!

Медленно продвигаясь вперед, Эмили увидела кабину пикапа. Последняя модель с техасскими номерами. Далеко от дома забрался этот вор!

Она подкралась к открытой двери сарая и вдруг внутри вспыхнул свет. Резко остановившись, Эмили замерла, затаив дыхание. Только очень наглый и дерзкий преступник может осмелиться включить свет.

Прошло еще несколько секунд, но, кроме ржания лошадей, до нее не доносилось никаких звуков. Тут Эмили, решительно подняв ружье, ступила на порог.

— Кто здесь? — громко спросила она. — Выходи, или я буду стрелять!

Только сейчас она заметила двух привязанных к верхней перекладине ближайшего денника чужих лошадей. Оба коня, гнедой и серый, нервно вздрогнули от ее выкрика. Слева от Эмили скрипнули петли. Сердце ее бешено застучало: дверь, ведущая в отсек для кормежки, стала медленно открываться. Наконец в луче тусклого света появился человек, и она ошарашенно уставилась на него.

— Купер? Это ты?!

Мужчина медленно повернулся и посмотрел на Эмили. Мотнув головой в сторону ружья, он поинтересовался:

— На «Алмазном» теперь всех гостей так встречают или только меня?

До Эмили вдруг дошло, что ствол ее ружья по-прежнему направлен прямо на мужчину. Опуская оружие, она глубоко вдохнула и сделала пару нетвердых шагов в сторону своего деверя.

— Обычно в это время суток никто тайком не прокрадывается в мой сарай. Что ты здесь делаешь?

Купер не упустил местоимения «мой» в ее ответе, так же как и ничего другого, касавшегося женщины, стоявшей от него в нескольких шагах. Прошло немало лет с тех пор, как он видел ее последний раз. Десять, если быть точным. И все равно он смог бы узнать ее в толпе даже за тысячу миль от этого места.

— Раньше я не смог добраться.

Она медленно окинула взглядом его высокую фигуру.

Купер выглядел так же, как и десять лет назад. Копна волос, по-прежнему темная, завитками спускалась на шею. Плоский живот, мускулистые бедра. Если он и прибавил в весе, она этого не заметила.

Купер никогда не был похож на своего брата Кеннета, блондина, более крупного телосложения, с правильными, почти классическими чертами лица. Купера же трудно было назвать красивым: тонкие губы, глубоко посаженные глаза. Но все вместе придавало его внешности невероятную мужественность.

— Кеннета похоронили два дня назад, — сообщила она.

Его серые глаза поймали и задержали взгляд ее голубых.

— Я узнал о происшедшем только вчера и все это время был в пути.

Если он считает, что от этого ей станет легче, то он ошибается. Несколько часов в дороге не могут компенсировать десять лет забвения.

— Я и вправду не понимаю, зачем ты потрудился приехать.

Взгляд Купера скользнул по шелку ее светлых волос, лежащих на плечах, мягким изгибам ее стройной фигуры под плотным халатом. Должно быть, ей сейчас лет тридцать пять или тридцать шесть. Столько же, сколько и ему. Но выглядела она намного моложе и была потрясающе красивой.

— Кеннет все-таки брат. Вот почему я «потрудился приехать».

Итак, он приехал не ради нее! Впрочем, что здесь странного? Купер никогда особо и не интересовался ею.

Крепко сжимая ружье, она произнесла:

— Я замерзла и иду в дом. Ты собираешься остаться здесь на ночь?

— Может, ты и считаешь иначе, но «Алмазное» все еще мой дом.

В течение десяти лет он не появлялся на ранчо. Как он может до сих пор считать его своим домом? У этого человека вообще нет дома!

— Ну, с этим еще можно поспорить! — твердо заявила она и, уже поворачиваясь, бросила через плечо: — Я постелю тебе.