Недосягаемая - Барбара Картленд Страница 17

Кристин шла по тихой, довольно грязной улочке на севере Лондона и рассматривала номера на дверях под портиками. Наконец она нашла дом, который искала, и, поднявшись по ступеням, нажала кнопку звонка. Дверь не сразу открыл старый и явно подозрительный слуга.

— Могу я видеть сэра Фрейзера Уилтона? — спросила Кристин.

— Сэр Фрейзер никого не принимает, если заранее не назначено.

— Мне назначено, — ответила Кристин. — Мое имя мисс Станфилд.

Слуга неохотно впустил ее, как будто все еще подозревал, что она проникла сюда без разрешения. Он провел Кристин в большую мрачную комнату и закрыл за ее спиной дверь.

Кристин огляделась. Комната была убрана в викторианском стиле: тяжеловесные портьеры висели на стенах, обтянутых красной парчой, окна были завешаны портьерами того же цвета, бархат с кисточками и бахромой отлично справлялся со своей задачей — не пропускать в комнату ни воздуха, ни света.

Кристин охватило разочарование, а затем и предчувствие дурного. Она ожидала увидеть нечто совсем другое и даже на секунду засомневалась, не покинуть ли ей этот дом немедленно. Она зашелестела письмом, которое не переставая вертела в руке, но не успела прийти к решению, как дверь открылась.

— Прошу следовать за мной, мисс.

Кристин пошла за старым дворецким по длинному коридору, который, как она догадалась, уводил ее в глубь дома. Дворецкий открыл дверь и объявил:

— Мисс Станфилд, сэр.

У Кристин возникло мимолетное впечатление света и простора, затем она увидела человека, который поднялся поприветствовать ее из-за стола в дальнем конце комнаты. Сэр Фрейзер Уилтон был пожилой человек — это она уже знала, — но держался он великолепно, й когда протянул ей руку, гостеприимно улыбаясь, она без труда поняла, что перед ней именно тот, чей мозг интриговал и поражал весь ученый мир в течение полувека. Первым заговорил сэр Фрейзер:

— Здравствуйте, мисс Станфилд. Кажется, вы принесли письмо от одного моего старинного друга? Присядьте, пожалуйста. — Он указал на глубокое удобное кресло возле стола.

— Вот оно, — ответила Кристин, — и мистер Вандерфельт просил меня передать письмо вместе с его любовью.

Сэр Фрейзер взял конверт, но распечатывать не стал. Вместо этого, он взглянул на Кристин с задорным блеском в глазах.

— Как поживает мой друг Кауан? — спросил он. — Все еще задает перцу нью-йоркской интеллигенции?

— У него все хорошо, — ответила Кристин. — Мне кажется, я до сих пор никого не встречала, кто бы так радовался жизни.

Сэр Фрейзер рассмеялся:

— А почему бы и нет? Он знает в ней толк, на что большинство из нас, бедных глупцов, не способно. А теперь, моя дорогая, я прочту то, что хотел сообщить наш общий друг.

Он разрезал конверт длинным костяным ножом и вынул письмо.

Кристин осмотрелась. Комната, в которой она оказалась, поразительно отличалась от той, где она ожидала приема. Это было большое, высокое и продолговатое помещение, перестроенное, как правильно догадалась Кристин, из всех комнат задней половины дома. Сейчас отделанные сосной стены служили прибежищем для огромного собрания книг, а окна по обеим сторонам комнаты выходили в маленький внутренний дворик, весь заполненный цветами, и на тихую улочку.

Только о большом открытом камине, который топился бревнами, можно было сказать, что он является данью старым традициям. Все остальное было современным, в особенности письменный стол — полированное дерево с хромированной отделкой, — за которым сидел сэр Фрейзер. Это была необычная комната и по-настоящему красивая; Кристин еще раз удивилась ее непохожести на гостиную и поняла, что именно такой кабинет она ожидала увидеть у великого ученого.

Сэр Фрейзер медленно прочитал письмо Кауана Вандерфельта, а дойдя до конца, внимательно рассмотрел подпись, словно хотел убедиться, что она настоящая. Затем он отложил письмо в сторону и посмотрел на Кристин:

— Очень необычное письмо, молодая дама. Кристин улыбнулась. Она не совсем понимала, что ей следует сказать.

— Надеюсь, это не один из розыгрышей Кауана? — поинтересовался сэр Фрейзер.

Кристин покачала головой:

— Нет, каждое слово в нем правда.

— Гм, — сэр Фрейзер вновь взглянул на письмо, — а какой совет вам дал наш выдающийся друг, кроме того, что велел связаться со мной?

— Он взял с меня два обещания, — ответила Кристин. — Во-первых, я никому не буду рассказывать о себе, пока не увижусь с вами, а во-вторых, я никогда не стану изучать медицину или хирургию.

— А почему он попросил вас об этом? — заинтересовался сэр Фрейзер.

— Мистер Вандерфельт говорит: нет ничего опаснее, чем дилетант с ограниченными знаниями, и если я попытаюсь использовать мозги, а не инстинкт, то он опасается за последствия.

Сэр Фрейзер фыркнул:

— Как это похоже на Кауана. Называет себя реалистом, но я сомневаюсь, что он сам практикует собственные теории. Давайте-ка начнем с вами с самого начала, и вы расскажете всю историю своими словами так, как хотите.

Сэр Фрейзер в ожидании откинулся в кресле, но его взгляд задержался на секунду на одном предложении в письме, лежащем перед ним, которое гласило:

Смею вас заверить, мой дорогой Фрейзер, что я за свою жизнь встречал тысячи — чуть не написал миллионы — целителей, но они всегда приписывали свои способности какому-нибудь африканскому божку, Святому Духу или внутреннему голосу. И вот впервые что-то настоящее, без прикрас и ужимок. Посмотрите, быть может, вы разберетесь, лично я сбит с толку.

Кристин сначала помедлила, словно не зная, как начать, а затем очень спокойно, без малейших признаков волнения, заговорила:

— После Дюнкерка я уехала в Америку, где поселилась у своей двоюродной бабушки в Виргинии, она владеет огромным поместьем. У нее всегда живет несколько внуков, а некоторые из них были моего возраста, поэтому я, как можете себе представить, прекрасно проводила время. Меня восторгала разница между той жизнью и тем, что я знал а дома, а особенно мне была интересна негритянская прислуга. Некоторые из них служили у бабушки много лет. Мы часто забегали к ним в домики выпить кофе, поесть фруктов или просто поболтать, потому что дети очень хорошо знали их. Я тоже разговаривала с ними, и они мне очень полюбились.