Выйти замуж и влюбиться - Джулия Джеймс Страница 17

— Чего бы ты хотела на ужин? — спросил Анатоль, входя на кухню, где Лин согревала молоко для Джорджи.

— Если только чего-нибудь совсем легкого. Этот наш чай оказался очень сытным.

Прежде чем отправиться обратно в Лондон, они побывали в стилизованной под старину чайной в деревушке графства Сассекс. Анатоль вдруг вспомнил, как она кончиком языка слизнула с губ капельку сливок, это было так очаровательно.

Она опять начала что-то говорить. Он заставил себя сосредоточиться.

— Если хочешь, — предложила она, — я могу что-нибудь приготовить. Например, пасту или омлет.

Он улыбнулся:

— Это было бы неплохо. Но мне не хотелось бы затруднять тебя.

— Ерунда.

— Тогда я уложу Джорджи, — предложил он.

— Договорились. — Она тоже улыбнулась.

Анатоль взял у нее бутылочку и вышел из кухни.

Она проводила его взглядом. Во всем этом было какое-то противоречие. С одной стороны, теперь она чувствовала себя гораздо свободнее в его компании. Но с другой стороны, из-за тех чувств, что она испытывала к нему, вряд ли это можно было назвать спокойствием!

Когда он был рядом, она чувствовала, что воздух вокруг как будто наэлектризован.

Лин тряхнула головой, словно чтобы избавиться от мыслей об Анатоле, и открыла холодильник. Там она обнаружила сливки, яйца, масло и копченый лосось. В горшочках на подоконнике рядом с мойкой росли базилик и прочая зелень. Лин отщипнула несколько ароматных листочков для соуса, и к тому времени, когда она начала готовить, на кухню вернулся Анатоль.

— Заснул мгновенно, — сказал он. — У него сегодня был трудный день. Выглядит аппетитно! — сказал он, взглянув на соус, который стоял на плите. Потом подошел к винному бару и достал оттуда бутылку белого вина. — Думаю, это пойдет.

Он был в хорошем настроении. У них был насыщенный день, и Джорджи, утомленный массой впечатлений, быстро заснул. Оставив им целый вечер.

— Ты не против, если мы поужинаем прямо на кухне? — спросил Анатоль.

— Конечно нет.

Анатоль открыл бутылку вина, Лин поставила на плиту кастрюлю, чтобы сварить спагетти. На улице уже стемнело, но на кухне было уютно, светло и тепло.

Лин вдруг почувствовала, что очень счастлива сейчас.

Она даже не осознавала, как была одинока с тех пор, как умерла Линди…

Но теперь все изменилось. Теперь рядом с ней был Анатоль.

И в тот же момент она подумала о том, сколько еще они будут вместе? Через год, возможно, все уже будет кончено. После того, как усыновление Джорджи одобрят, они могут спокойно начать дело о разводе.

Это мысль почему-то вызвала у нее озноб.

— Что за печаль на лице? — спросил Анатоль. — Ты опять думаешь о своей сестре?

— Да, — солгала она, отвернувшись к плите и помешивая спагетти.

Она не хотела смотреть на Анатоля. Не хотела, чтобы он увидел ее смятение.

«Он не мой и никогда моим не будет. Вот что я должна помнить. И никогда не забывать об этом».

Но ее глаза продолжали следить за ним, куда бы он ни направлялся. А сердце бешено стучало каждый раз, когда он подходил к ней слишком близко.

И его лицо с каждым днем все отчетливее и отчетливее отпечатывалось в ее сознании…

— Тогда давай выпьем за нее — и за моего кузена тоже.

Лин села на высокий стул за кухонной барной стойкой. Они молча чокнулись, думая о тех, кого любили и кому так трагически и рано пришлось уйти из жизни.

— Маркос не был таким уж плохим человеком, — сказал Анатоль. — Я знаю, он не слишком порядочно обошелся с твоей сестрой, но, мне кажется, я нашел объяснение. Это не отменяет его вины, но, возможно, ты все же не будешь думать о нем так плохо… — Он выразительно посмотрел на Лин. — Может быть, он потому проигнорировал твою сестру, что знал, что если все это дойдет до Тимона, то тот непременно будет настаивать на браке. Тимону не терпелось поскорее обзавестись правнуком. А Маркосу было только двадцать пять. И он был таким же, как и многие в его возрасте. Он хотел только удовольствий и отсутствия ответственности. Наверное, это Тимон его так избаловал. Ведь родители Маркоса умерли, когда ему было всего шестнадцать лет, это очень тяжело в таком возрасте. Я думаю, когда Маркос узнал, что твоя сестра беременна, он просто испугался. Из-за этого он перестал общаться с Линди — в надежде, что все само собой уладится. Но мне кажется, что если бы он не погиб, то в конце концов все же задумался о судьбе твоей сестры и их ребенка. Он пришел бы ко мне и все рассказал, и я, конечно, помог бы ему с этим справиться. Заставил бы его связаться с Линди. И скорее всего, — продолжал Анатоль, — если бы твоя сестра не умерла, он бы попросил ее выйти за него замуж. Он в общем-то был совсем неплохим парнем.

Лин слушала его, чувствуя, как растет ее симпатия к его погибшему кузену.

— Все это так грустно, — сказала она. — Ужасно грустно.

Он накрыл ладонью ее руку и слегка сжал ее:

— Да, верно. Ужасно обидно терять такие молодые жизни. Как будто у тебя их кто-то украл.

Она почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. А затем Анатоль вдруг нежно погладил ее по щеке. Лин поняла, что он действительно искренне сочувствует ей.

— Возможно, они сейчас и счастливы где-то, — сказал он, — в каком-нибудь мистическом потустороннем мире. Смотрят на нас и знают, что их ребенок в безопасности и будущее его обеспечено.

Она кивнула, смахивая слезы. Он мягко похлопал ее по руке, потом посмотрел на плиту, встал, выключил газ и слил из кастрюли воду. Лин тоже встала и занялась приготовлением пасты. Ее слезы уже высохли. Может быть, действительно Линди сейчас вместе с ее возлюбленным. С тем, кто в один прекрасный день, если бы они не погибли, ответил бы на ее любовь.

Она снова села за стойку напротив Анатоля, позволив себе любоваться им. В этот момент она поняла, что не может справиться со своим влечением к нему, это чувство было слишком сильным, чтобы с ним бороться, но она панически боялась, что Анатоль сейчас заметит ее смятение и все поймет.

Несмотря на уверения в том, что она не голодна, Лин положила себе довольно приличную порцию спагетти, а когда после ужина Анатоль достал из холодильника мороженое, то не отказалась и от него.

— Давай съедим его в гостиной, — предложил Анатоль и понес мороженое в комнату, оставив ей поднос с кофейником.

Сейчас Лин чувствовала себя в компании Анатоля более свободно, чем когда-либо. Вино позволило ей расслабиться, по телу словно волнами разливалось тепло и спокойствие. Осторожно опустив поднос на кофейный столик, она села на диван рядом с Анатолем. Они ели мороженое из одной коробки и расшалились словно дети.

— Этот цукат мой! — заявил Анатоль с притворной строгостью. — Ты свой последний уже съела!