Украденный поцелуй - Тереза Карпентер Страница 17

— Хорошо.

— Нет, не хорошо, — бушевал он. — Я хочу вернуть мою прежнюю жизнь назад. Цифры. Тишина. Уединенность.

— Да.

Все хорошо. Он говорит. Выпускает пар. Гнев — это естественная часть скорби. Но до сих пор он сдерживал себя. Он находится под таким давлением после вести о смерти Донала, так сосредоточен на выполнении долга. Все это накапливалось в нем, и, как вулкан, он мог взорваться в любую минуту.

— Я должен заботиться об отце. — Он ходил из стороны в сторону. — Сэмми остался без родителей.

— Но у него есть вы.

— Не утешайте меня. Мой брат мертв.

— Чувство жалости к себе не вернет его.

В его прищуренных глазах бушевала ярость. Он вернулся к боксерской груше.

— Я сказал вам, уходите.

— Нет. — Катрина увидела, что он не собирается останавливаться. Она подняла подбородок. — Если вы хотите, чтобы я ушла, заставьте меня.

— Убирайтесь, пока я не сделал вам больно.

— У меня черный пояс по карате. — Она сделала шаг назад, поклонилась и приняла позицию бойца. — Вам не удастся сделать мне больно.

Он сдвинул темные брови:

— Я не собираюсь драться с вами.

— Боитесь, что девушка положит вас на лопатки? И правильно. — Она поманила его пальцем. — К бою.

Он двинулся на нее.

— Я сам вынесу вас из комнаты.

Он пошел в атаку, но она блокировала каждый его удар, оставляя ему выбор: либо продолжать бороться с ней, либо отступить. Он испытывал сильное раздражение и не готов был отступать. Он обладал отличными навыками, сочетающими в себе несколько боевых искусств, и он был хорош в этом. Он заставил ее попотеть, но она была лучше подготовлена.

Катрина знала, что может победить его. Она просто предпочитала, чтобы он пришел в себя до того, как ей удастся положить его на лопатки. Но в какой-то момент она поняла, что теряет силы.

Настало время пойти в наступление. И когда он начал сдаваться, она проговорила:

— Это не ваша вина. Никто не виноват.

— Сэмми мог умереть. По моей вине.

Она должна была догадаться, что инцидент с Сэмми продолжает тяготить Джулиана, но он повел себя очень грамотно, и Сэмми чувствовал себя хорошо, и Катрина уже забыла о случившемся. Для Джулиана это было еще одной заботой, которая легла на его широкие плечи. Неудивительно, что вулкан наконец взорвался.

Хватит об этом. Она сделала подсечку и отправила его на мат. Он схватил ее за руку и потянул за собой. Она упала сверху на его сильную грудь.

— Ах, извините. — Она попыталась вскочить, но он крепко держал ее. Она замерла и посмотрела ему в глаза. — Вы спасли его, Джулиан. Сосредоточьтесь на этом. Потому что я могу обещать вам, что это не последнее испытание, ожидающее вас. У детей есть талант находить новые опасности.

— Это я подверг его опасности.

— Но затем вы спасли его. Конечный результат — вот что имеет значение.

Он отпустил ее.

— Спасибо за сочувствие.

— Сочувствие нужно Сэмми. — Она собрала остаток сил и встала. — Он потерял родителей.

— А я потерял брата. — Джулиан поднялся и повернулся к ней спиной. — Я бы хотел, чтобы быстрее прошли похороны и мы смогли оставить это позади.

— Но сейчас вы разбили руки в кровь не из-за До-нала, а из-за того, что потеряли свою свободу. Но возможно, новые заботы помогут пережить вам горе от потери брата. Вы хотели побыть в одиночестве, прекрасно. Забинтуйте руки сами. — Она вышла из зала и захлопнула дверь за собой.

В три часа дня Катрина пришла в комнату для приемов, держа Сэмми за руку. В другой руке он сжимал свой новый грузовик.

Катрина твердо решила помочь Сэмми освоиться в новой и непривычной для него обстановке как можно скорее, тем более она опасалась, что после сцены в тренажерном зале Джулиан захочет от нее избавиться. Возможно, для дедушки и прабабушки было слишком болезненным видеть Сэмми в первые дни траура, и она глубоко уважала их скорбь. Но мальчик нуждался в них. И она искренне верила, что они нуждались в Сэмми.

Она знала, что режим короля Лоуэлла включает в себя утреннюю прогулку в саду, а Жи-Жи пила чай в официальной приемной ежедневно в три часа. Вот они и пришли сюда.

— Жи-Жи! — закричал Сэмми, заметив прабабушку. Он побежал вперед, но остановился на почтительном от нее расстоянии и поклонился. — Спасибо за мой новый грузовик.

— Пожалуйста, Самсон. — Жизель заставила себя улыбнуться, ее розовая помада резко контрастировала с бледностью кожи. Она положила обе руки на колени, крепко сжимая кружевной платок. — Какие у тебя прекрасные манеры.

— Мы практиковали, — сообщил он ей.

— Практиковались, — поправила его Катрина. — Он хотел поблагодарить вас за подарок. Я надеюсь, вы не возражаете, что мы навестили вас. Пойдем, Сэмми.

— Но я хочу печенье, — запротестовал он, глядя на поднос с лакомствами.

— Мы попросим, чтобы нам принесли перекусить, когда вернемся в детскую. Мы беспокоим Oma.

— Ничего страшного. — Пожилая женщина сделала жест рукой, приглашая их присесть. — Составьте мне компанию. — Она попросила принести еще одну чашку и сока для Сэмми, прежде чем предложила мальчику лимонный бисквит: — Молодой человек, позвольте мне посмотреть на ваш грузовик.

Он поставил тяжелую игрушку ей на колени.

— Осторожно, Сэмми, — тихо предупредила его Катрина. — Ты должен быть нежным с дамами.

— Все в порядке. — Жизель погладила его по голове. Ее щеки порозовели, она с любовью смотрела на внука. — Какой хороший грузовик.

— Посмотри. — Сэмми продемонстрировал, как поднимается кузов. — И он быстрый.

Он начал катать грузовик по полу, жуя бисквит.

Появилась горничная со вторым чайным подносом, и королева-мать налила Катрине чашку чаю.

— Кажется, он хорошо справляется, — отметила Жизель через несколько минут. — Я рада этому.

— Его нужно постоянно чем-то отвлекать. — Катрина поставила чашку на блюдце. — Он очень вас любит.

— А также новые грузовики, — улыбнулась Жизель.

— Да, — тихо рассмеялась Катрина. — Теперь это его любимая игрушка.

— Вы очень добры. — Она пристально посмотрела на Катрину, отпивая из хрупкой фарфоровой чашки. — Я была обеспокоена тем случаем с доктором Фогелем. Его увольнение сильно меня огорчает.

— Я сожалею о случившемся. — Катрина забеспокоилась о том, что Жизель, возможно, сердится на нее. — Он был другом семьи?

— Конечно нет. Он был занудой. Но он работал у нас достаточно долго. И я думала, что он отличный специалист.