Светская львица - Кетрин Распберри Страница 17

После вчерашней ночи он не выглядел в ее глазах соблазнителем…

Вэл не принял ее отказа от разговора – он молча, терпеливо ждал ответа.

И тогда ее прорвало.

Джинджер говорила долго и сбивчиво. Она рассказала своему внимательному слушателю все-все, выкладывая, как обрывки фантиков на стол, скомканные воспоминания детства на ферме, линялые образы однообразных приютских дней, испачканные хинной горечью воспитательской строгости и девчачьей жестокости… Потом пошло пестрое конфетти из дешевой бумаги – праздники и будни в простенькой квартире Алисы и Мэгги, нестандартной семейной пары, сделавшей Джинджер своей приемной дочкой, племянницей, младшей сестренкой…

Замыкали шествие кусочки золотистой фольги от шоколадных трюфелей – ее яркие, но как оказалось – пустые дни в доме Алекса, проходившие в шуршании достатка и при сладком похрапывании так и не проснувшейся любви.

Дорогие блестящие бумажки, в один не прекрасный день вспыхнувшие и рассыпавшиеся пеплом.

– Я подспудно чувствовала, что не сумела дать Алексу того, что он от меня ожидал… Но никак не могла уловить это ощущение, чтобы как следует рассмотреть и изучить. Наверное, я просто все это время не была готова признаться в собственной не правоте даже самой себе.

Говоря, Джинджер вертела в тонких пальцах бокал и любовалась его пурпурным содержимым, словно искала ответ там, внутри, за прозрачным стеклом.

– Очевидно, мы оба не раскрылись, не смогли расслабиться и довериться друг другу и потому – стать близкими до конца, – продолжала она. – Знаешь, как бывает, – люди погрязают по уши в собственных комплексах и стремлении получить что-то недополученное, гнут свою линию, вот их пути и расходятся. Мне кажется, это с нами и произошло. Отчасти оттого, что оковы рабства так и остались на наших запястьях. Зависимость от стереотипов…

– Что ты имеешь в виду? – Вэл впервые слушал Джинджер, стремящуюся анализировать, а не обвинять, и минутами терял нить ее эмоциональных рассуждений. Но для него было важным понять, что она думает и чувствует, Она горько усмехнулась, достала из сумочки изящный кожаный футляр, из которого извлекла пачку дорогих тонких сигарет, прикурила, чуть поморщившись, от протянутой им бензиновой зажигалки и продолжала:

– Разница в возрасте и в социальном положении… Это не помеха, если есть настоящее чувство. А мы с Алексом не жили, не любили, мы примеряли чужие роли. Для меня он был такой крутой взрослый дядя, который водит по ресторанам, дарит кольца-шубы и за которого надо непременно выскочить замуж, чтобы устроиться в жизни. А потом добросовестно работать его женой. Кажется, человека я в нем за этим образом так и не разглядела… Интересно, а я для него, в свою очередь, была всего лишь смазливой девицей, которую не стыдно вывести в свет? Или он действительно любил меня?

Вэл не знал, что ей ответить. Он никогда не замечал, чтобы эта пара отличалась каким-то особенным теплом по отношению друг к другу.

Но влюбленность в Джинджер заставляла его крайне ревностно относиться к каждому дежурному поцелую, которым супруги награждали друг друга при встречах и прощаниях.

Они казались красивой парой. Гибкая, длинноногая Джинджер, красотка с роскошной гривой волос и огромными глазами, никогда не выглядела голливудской куклой. Скорее, ее можно было бы сравнить с эксклюзивной авторской статуэткой из теплого, живого, ароматного дерева.

Но разве рядом с Алексом могла оказаться дурнушка? Высокий, осанистый брюнет с едва заметной проседью, которая его даже украшала, мог похвалиться правильными чертами лица, горделивой осанкой и безукоризненным вкусом, присущим ему и в манере одеваться, и в манере держаться.

Еще в юные годы, навещая вместе с Остином его старшего брата, Вэл иногда втайне мечтал, чтобы Алекс выкинул что-то такое… Напился и разбил одну из дорогущих напольных ваз, украшавших гостиную, например. Уж слишком он был «комильфо». Такие люди порой порождают чувство неловкости в тех, кто не обладает такой безупречностью.

Но, на взгляд стороннего наблюдателя, Алекс никогда не ошибался. И только теперь Вэл понял, какую крупную, страшную, жесточайшую промашку совершил безупречный мистер Сноухарт. Понял – и не испытал не малейшего злорадства, напротив – сердце стиснула боль за этих двух людей, которые могли бы быть счастливы, но так и не нашли пути друг к другу. Потому что думали о браке. Но забыли о любви.