Украденный бриллиант - Жюльетта Бенцони Страница 16

Впрочем, кто не знал леди Аву?

– Именно! Именно меня! Уж я бы носила невероятный «Санси» с куда большим блеском. Бриллианты, обладающие историей, должны украшать коронованных особ и необыкновенных красавиц. А прекрасный «Санси»…

– Не «Прекрасный Санси», а «Большой Санси».

– Что?! Кто это сказал?

Толпа, стоявшая перед портретом, сгорая от любопытства, расступилась, и к леди Аве подошел высокий юноша. Блондин в безупречном костюме от лучшего портного и с моноклем в левом глазу. Отдавая дань хорошему воспитанию, он поприветствовал леди легким наклоном головы и представился:

– Питер Уолси.

По ходу рассказа Мэри пояснила Лизе, что Питер Уолси, младший сын лорда Картленда, страстно увлечен искусством и историей.

– Он и мной восхищается от души. Славный мальчуган, который рядится в светского денди. Не скрою, что он мне очень по душе. Тебе тоже понравится, и уж точно, позабавит.

– Что-то мне в последнее время не до забав, – вздохнула Лиза. – Но рассказывай дальше, ты остановилась на знакомстве.

– Да, Питер представился, а потом, сославшись на труды известных корифеев по части исторических драгоценностей, сделал достоянием гласности следующее.

– С вашего позволения, леди Риблсдэйл, – сказал он, – я смею утверждать: перед нами знаменитый бриллиант «Большой Санси», а вовсе не «Прекрасный Санси».

– Как это не прекрасный? Что вы хотите сказать?

– Хочу сказать, что существует два камня – этот, в пятьдесят пять каратов с какой-то малостью, и второй, размером гораздо меньше, но окрашенный в розовый цвет. Этот камень удивительной красоты и носит имя «Прекрасный Санси».

Новые сведения с большим трудом доходили до леди Авы.

– И где же находится второй бриллиант? – наконец спросила она.

– В Германии, я думаю. Но если честно, понятия не имею. Я вообще о нем больше ничего не знаю.

– И он также называется «Санси»?

– Да, потому что в конце шестнадцатого века он тоже находился в коллекции сеньор де Санси. Кроме того, у двух бриллиантов есть и еще кое-что общее: впоследствии они оба находились в сокровищнице Французской Короны.

Леди Ава продолжала сомневаться в словах юноши и нашла новый довод:

– Если бы это было правдой, «Прекрасный Санси» кто-нибудь бы нарисовал! Появился бы какой-нибудь портрет принцессы или королевы…

– Он есть! – уверенно заявил молодой человек. – Жена Генриха IV, Мария де Медичи, которая с ума сходила по драгоценностям, купила его в тысяча шестьсот четвертом году за двадцать тысяч золотых экю, а стоил он вдвое больше, и после коронации в тысяча шестьсот десятом украсила им свою корону, что удостоверяет ее портрет художника Пурбуса. Бриллиант принес королеве счастье, в ближайшие дни ее супруг Генрих погиб от кинжала Равальяка, и она оставалась регентшей до совершеннолетия своего сына, Людовика XIII. Правда, поставив над собой отвратительного Кончини.

– Питер – истинный кладезь знаний, – не могла не восхититься Лиза. – Мне хотелось бы познакомить его с Альдо, тем более что, похоже, леди Ава не самая любимая его женщина. И чем же закончился разговор у портрета?

– Тем же, чем и кончаются все разговоры с леди Риблсдэйл: она, передернув плечами, повернулась к юноше спиной и удалилась с выставки. А что касается Питера… То, кажется, он как раз к нам и пожаловал! И ты сейчас с ним сама познакомишься.

– Нет, я сегодня не в настроении. Мне надо как следует подумать. Мы познакомимся как-нибудь в другой раз. А пока постарайся узнать у него побольше о втором «Санси».

Мэри удивленно взглянула на подругу:

– Ты жена Альдо Морозини, у которого два года работала секретаршей! Ты дочь знаменитого коллекционера Кледермана! Ты должна знать о несчастном «Санси» больше, чем я и Питер вместе взятые.

– Как видишь, не знаю. Я никогда не разделяла – и не понимала! – страсти моих мужчин к этим блестящим камешкам, из-за которых они скачут как сумасшедшие с одного конца планеты на другой, не зная, чем дело кончится. Мне всегда были по душе старинные лампы или комоды.

– Только не говори мне, что не любишь драгоценностей!

– Люблю, но свои, которые сделаны специально для меня. Альдо прекрасно знает, что меня приводит в ужас одна лишь мысль о старинном украшении на шее. Они все в крови! Ему на мне они тоже не нравятся.

Лиза поспешила встать и вышла из комнаты. Не прошло и минуты, как Тимоти ввел в гостиную молодого Уолси. Он поздоровался с хозяйкой, обежал взглядом комнату и вновь вставил в глаз упавший монокль.

– Уж не я ли заставил бежать вашу очаровательную подругу? – осведомился он, удобно устраиваясь в кресле, но не забыв проследить за безупречностью складки на брюках.

– Что за очаровательная подруга?

– Она сопровождала вас на вернисаж в Королевскую академию. Я бы очень хотел, чтобы вы ей меня представили.

– Почему вдруг?

– Не знаю. Она кого-то мне напоминает.

– Подумать только! Вам надо было подойти к нам до вашего ристалища с незабываемой Авой. Но Мина…

– Ее зовут Мина?

– Мина ван Зельден. Она…

– Голландка?

– Нет, швейцарка. И предупреждая вопросы, которые, я чувствую, вот-вот сорвутся с вашего языка, скажу вам сразу, что она укрылась под моим кровом, пережив мучительное испытание…

– Увы, таковы испытания! Вы, например, когда-нибудь переживали не мучительные?

Миловидное личико Мэри неожиданно вспыхнуло:

– Питер, друг мой, если вы намерены продолжать допрос, мы с вами выпьем за дружбу и распрощаемся.

Питер изобразил страшное огорчение:

– Неужели вы готовы со мной распрощаться?

– Не сомневайтесь. Но пусть виски послужит доброму делу. Пока вы еще не ушли, расскажите мне о «Прекрасном Санси», историю о котором вы достали, как маг, из воздуха и о котором завтра будут говорить во всех газетах. Откуда он появился?

– Из рук самой госпожи Истории, дорогая Мэри. Вы знаете мою страсть к этой даме. Но на углубленные поиски меня подвигла невероятная судьба бедного господина Морозини, изумительного эксперта, превратившегося в вора. Здесь есть о чем подумать.

– И вы поверили в превращение? – с невольной угрозой в голосе спросила художница.

– Зная, что вы крестная его дочери, а я ваш друг и поклонник вашего таланта? Да нет, я же не сумасшедший. Но вернемся к «Санси» – большому, прекрасному, и всем остальным камням с названиями и без названий.

– Вы хотите сказать, что есть еще и другие «Санси»?

– Те, что изначально принадлежали Николя де Арлэ, носят его имя, даже если входили в коллекцию Мазарини, состоящую из столь же замечательных восемнадцати бриллиантов, получивших впоследствии по вполне понятной причине название «мазаренов». Однако вернемся к «Санси», который так взволновал публику на вернисаже, за что я прошу у вас прощения.