Сладкий капкан - Делла Сванхольм Страница 16

Они стояли, держась за руки и глядя в глаза друг другу.

— Милая, милая Николь, — прошептал Антуан и вдруг прильнул к ее губам.

Поцелуй потряс Николь. Дрожь пробежала по телу. Время остановилось.

Обстановку разрядил дядюшка Бено. Он появился в дверях и, делая вид, что ничего не замечает, радостно воскликнул:

— Я услышал, как ты подъехал, Антуан! Заходи же в дом. А то вечера становятся прохладными.

Они уселись на диван в гостиной, которая выглядела еще нарядней из-за роскошных осенних роз, стоявших в старинной вазе. Перехватив взгляд Антуана, дядюшка Бено растроганно произнес:

— Это все Николь. Она восстановила традицию, существовавшую при жизни моей дорогой Изабель: в доме в любое время года должны стоять свежие цветы.

Пока Антуан беседовал с дядюшкой Бено, расспрашивая его о здоровье, Николь хлопотала в столовой. До мужчин стали доноситься восхитительные ароматы, которые не могли оставить их равнодушными.

— Чуть не забыл! Я же привез кое-что к ужину! — воскликнул Антуан и протянул Николь тяжелый пакет. В нем лежало две бутылки знаменитого бордоского вина «Шато лафит Ротшильд» и шампанское.

Немудрено, что ты чуть не забыл, подумал Дядюшка Бено. Ты, дружок, совсем потерял голову из-за моей племянницы.

Наконец, когда мужчины обсудили и вопросы здоровья, и состояние дел в отеле и в ресторане Антуана, Николь пригласила их за стол. Он был застелен старинной скатертью из небеленого полотна, которую вышили монахини из соседнего монастыря. В серебряных, начищенных до блеска подсвечниках горели восковые свечи, рюмки и бокалы из знаменитого толстого зеленого ли-можского стекла призывно мерцали возле аппетитных перигорских фаянсовых тарелок.

— Сегодня ночью я, как обычно, собирала трюфели. Корзиночка ждет вас в кладовой, месье Лану. А два гриба я отложила, чтобы приготовить вам на ужин фуа-гра с трюфелями по-перигорски. — И Николь поставила перед каждым тарелку с деликатесом.

— К такому чуду подходит только шампанское! — воскликнул Антуан и, открыв бутылку, налил всем в бокалы.

— Да, это фуа-гра отличается от того, что готовит Патрик, но мне оно очень понравилось. Если поделишься секретом, то мы включим его в меню нашего ресторана. С твоего разрешения, конечно.

Николь выглядела польщенной.

— В Перигоре это блюдо действительно готовят по-особому, и я рада, что вы почувствовали разницу, месье Лану.

— Прошу тебя, Николь! — вдруг взмолился дядюшка Бено. — Что ты все «месье» да «месье». Неужели не можешь звать его просто Антуаном? Хотя бы сегодня вечером?

— Я уже просил Николь, но… она не согласилась, — подал голос Антуан.

— Нет, я не могу так, — замотала головой Николь.

— Ты упрямая девчонка! — рассердился дядюшка Бено. — Но сегодня ведь случай особый. Здесь, у меня дома, ты можешь звать его Антуаном. А в его офисе в Бордо — в присутствии посторонних — продолжать месьекать. Согласна на такой компромисс?

— Я попробую.

— Ну вот и хорошо. А теперь продолжай нас удивлять. Какое следующее блюдо?

— Дикая утка с яблоками. Утку подстрелил сегодня утром наш сосед, Эдуар Мориак, а яблоки — из собственного сада, — пояснила Николь и убежала на кухню.

Через минуту она уже вносила в столовую огромное блюдо, распространявшее соблазнительные ароматы. Николь поставила его перед собой и, ловко орудуя большим острым ножом и вилкой, стала отрезать аппетитные кусочки.

Запивая это блюдо шато-лафитом, вся компания постепенно пришла в самое благодушное настроение. И поэтому, когда, убрав все со стола, Николь внесла кофе и блюдо с какими-то непонятными высокими темными предметами, мужчины стали весело перемигиваться.

— Что это? — спросил наконец дядюшка Бено. — Я ничего подобного в жизни не видел.

— Это знаменитые пирожные Безансона «Гюстав Курбе».

— Но как ты их приготовила? Ведь это секрет Поля! — воскликнул дядюшка Бено и тут же прикусил язык. Имел ли он право произносить это имя?

— Не волнуйся так, дядя. Прошло время, и мы теперь с Полем настоящие друзья. Без обид и ревности. Он выкупил мою долю. И сегодня я вполне обеспеченная женщина. Он был так доволен, что в благодарность поделился со мной секретом изготовления пирожных. Ну как, вкусно?

Мужчины дружно закивали, потому что не могли произнести ни слова — рты их были заполнены бесподобным десертом.

— Это настоящее чудо кондитерского искусства, — сделал вывод Антуан. Он просто светился от удовольствия, хотя на самом деле это был результат не только отлично приготовленного ужина, но и сообщения Николь, что Поль теперь не занимает ее сердца и обиды нет в ее душе.

Мужчины взяли кофе и перешли в гостиную. Николь включила музыку.

— А не продемонстрируешь ли ты нам вчерашние покупки? Ты ведь так ничего мне и не показала! — с обидой произнес дядюшка Бено. — Кроме того, что надела к ужину.

— Да, Николь, я тоже присоединяюсь к этой просьбе, — сказал Антуан.

Николь загадочно улыбнулась и покинула гостиную. Вскоре она вернулась и начала демонстрировать все обновки, какие приобрела на улице Святой Екатерины. Мужчины полностью одобрили ее выбор. А напоследок она надела вечернее платье из зеленого атласа и лаковые туфли в тон. Внезапно Антуан вскочил с кресла и подошел к Николь.

— Платье отличное и очень идет к твоим глазам. Но, мне кажется, здесь не хватает одной детали. — Он полез в карман пиджака, вытащил оттуда плоскую коробочку и открыл ее. В ней лежала золотая цепочка с изумрудным кулоном. Именно этим украшением любовалась Николь накануне.

— Позволь мне, — пробормотал Антуан и ловко застегнул цепочку у нее на шее. Изумруд уютно лег в загорелую впадину между грудей. — А теперь я хотел бы пригласить тебя на танец.

Раздались звуки любимого вальса Николь из кинофильма «Крестный отец». Дядюшка Бено незаметно выскользнул из гостиной, но Антуан и Николь, казалось, этого не заметили.

— Представляешь, Антуан, я любовалась этим украшением вчера в магазине, но не решилась купить. Ой, я назвала тебя на «ты», — засмеялась она, одновременно смущенная и довольная. — Как ты угадал, что это именно то, о чем я мечтала?

— А я и не угадывал. Более того, купил его, не зная, что ты приобрела платье изумрудного цвета. Не кажется ли тебе что это не простое совпадение? — И он заглянул в ее ставшие бездонными зеленые глаза.

— Знаешь, Николь, — прошептал он, — я никогда никому не завидовал. Но сейчас — только не считай меня пошляком — я завидую изумруду, так чудесно устроившемуся у тебя на груди.

Николь покраснела и протянула руку к украшению. Но было уже поздно.

— Милая… милая… милая Николь! — прошептал Антуан, целуя ее в шею.

Николь задрожала. Как же на нее подействовал этот поцелуй!