Тобой я стану - Вера Копейко Страница 15

Рита смотрела в мутные темные глаза и понимала — градусник не лжет.

— У тебя воспаление легких, — объявила Рита тоном доктора.

Иван покачал головой.

— Нет, но я все равно не могу петь.

— Комиссия Фонда тебя услышит, — настаивала Рита.

— Мой голос ушел и не вернется. Помнишь, я говорил, что такое может быть? Он не живет в больном теле, потому что тело болеет от слабого духа.

Рита не собиралась тратить время и рассуждать о связи тела и духа. Она слышала, как родители говорили об этом. И одна мама — по телефону, со своими подругами.

— Сейчас все говорят о связи духа и тела, — Иван угадал, о чем подумала Рита. — Они услышали от нас, но не поняли, просто подхватили. Я знаю, мой дух чего-то испугался и потому ослабел.

— Испугался? — удивилась Рита.

— Помнишь, мама сказала, что в маске прадеда я буду петь по-другому?

— Помню, — Рита вздрогнула.

— Она предупредила меня… я должен узнать что-то или кого-то…

Рита молчала. Разве он все еще не догадался? Она поняла, как поняла его мама. Сказать? Не говорить?

Она быстро посмотрела на него. Нет, когда у него такое лицо, он не здесь.

На самом деле Иван думал о словах матери, о своей болезни всю ночь. Он метался от сильного жара, ему мерещились чьи-то лица, слышались голоса, но среди них всех явственней один. Это женский голос, понял он к утру, он звал его, он шел на этот голос. Ему хотелось повторить его в песне. Но в горячечном бреду не мог.

У Риты не было времени на длинные разговоры.

— Послушай, что я придумала…

Рита быстро рассказала, что собирается сделать.

— Нельзя! — Иван дернулся на постели, но Рита легонько толкнула его обратно. Голова Ивана упала на подушку. Глаза блестели, но не от жара. От возмущения. — Я не хочу обмана!

— Разве это обман? Люди из Фонда услышат твой голос. Я только донесу его до них, вот и все, — Рита пожала плечами. — Разве ты не знаешь, что на концертах певцы и певицы поют не сами, они только открывают рот? Я читала, что музыкальные фирмы ищут таланты по кассетам, которые им присылают.

— Но комиссия Фонда приехала сама, она ищет живых людей, а не голоса, — спорил Иван.

— Думаешь, я не смогу изобразить живого Ивана Гришкина? — засмеялась Рита. — Я… Я хорошо знаю твои жесты. Выйду на сцену и сделаю рукой вот так. — Рита медленно подняла правую руку, словно призывая зрителей к тишине. — А когда ты поешь о…

Иван поднял правую руку. Теперь он на самом деле призывал Риту умолкнуть.

— Я не знал, — пробормотал он сиплым голосом, — что ты следишь за мной.

— Я не слежу, я наблюдаю. Мне нравится наблюдать за тобой, — призналась Рита.

— А ты делаешь вот так, — Иван почесал правую щеку, — когда думаешь.

— Ага-а! Значит, ты тоже следишь за мной?

Иван рассмеялся.

— Я наблюдаю за тобой… Мне нравится наблюдать за тобой, — повторил он слова Риты.

Она фыркнула.

— Ну вот. Теперь веришь, что я стану тобой на сцене, а петь ты будешь у меня на груди?

— Где! — Иван дернулся, пытаясь сесть. Но Рита уже привычным жестом толкнула его обратно.

— На груди, — повторила Рита. — Все просто, не пугайся. Я подвешу магнитофон вот здесь. — Она расстегнула кофточку, наклонилась к нему и указала.

Иван быстро закрыл глаза.

— Ох, тебе плохо! Сейчас я дам тебе…

— Мне нормально, — проговорил он. — Только ты застегнись.

Если бы не жар, было бы видно, как он порозовел.

Рита удивленно посмотрела вниз. Она увидела то же, что он, проворно застегнула пуговицы.

— Все в порядке, можешь смотреть, — смущенно проговорила она.

Иван тяжело дышал, потом закашлялся.

— Я хотел перед комиссией сыграть на северном комузе. Он звучит необыкновенно. Есть комуз среднеазиатский, но у нашего другой голос.

— В другой раз, — отмахнулась Рита. — Ты не волнуйся. Я все сделаю, как надо. Я побежала…

— Как мне жаль твои волосы, — простонал он.

— Все, — строго сказала она. — Я сделаю так, как решила, если даже придется запереть тебя в сарае, — грозно пообещала ему Рита.

Но в сарае запереть пришлось не его.