Дикая слива - Лора Бекитт Страница 15

От жалости к Лин-Лин Мэй не выдержала и заплакала, но та сказала:

— Не надо слез. Все давно прошло. Каждое горе приносит ровно столько страданий, сколько положено.

— Кто были те воины?

Лин-Лин недобро усмехнулась.

— Наши хозяева-маньчжуры, кто же еще! Конечно, не все они звери. Иные весьма обходительны. У них слабость к китайским девушкам. Думают, подарят красавице шпилек и лент на пару лянов и получат все, что им нужно.

— Почему маньчжурам нельзя жениться на китаянках?

— Берегут чистоту крови, хотя сами только и знают, что делать детей нашим женщинам! Одно дело забавляться, другое — признать ребенка от китаянки своим наследником. На это они никогда не идут.

Им не удалось продолжить разговор: в кухню вошла Ши. В последнее время продукты вздорожали, и она ко всему придиралась: совала нос в котлы, спорила с Лин-Лин, которая, разозлившись, тайком грозилась попотчевать хозяйку крысятиной.

В последние дни в городе было неспокойно, и ни кухарка, ни Мэй не осмеливались выйти на улицу. К счастью, в доме имелся запас риса и другой еды.

Мэй ждала, что Ши спросит, почему она не пошла в мастерскую, но тетка сказала другое:

— Хорошо, что ты дома. Поднимись ко мне. У меня есть отличная новость.

Девушка встала и, быстро переглянувшись с Лин-Лин, пошла за Ши.

Наверху, к изумлению Мэй, тетка протянула ей новое сине-зеленое платье с набивным узором из белых квадратов и кругов.

— Надень!

Когда племянница выполнила приказ, Ши обошла кругом, потом приподняла густые, блестящие, черные как ночь волосы Мэй, заколола шпильками и, отступив на пару шагов, с удовлетворением промолвила:

— Превосходно! Ты должна ему понравиться.

— Кому?

— Человеку, который намерен к тебе посвататься.

Мэй вздрогнула. Она ожидала чего угодно, только не этого.

— Кто он?

— Его зовут Лю Фэнь, он ростовщик. Его жена умерла, и он решил взять другую. Цзин рассказал ему, что ты работящая, аккуратная и расторопная. Сегодня Лю Фэнь придет на тебя взглянуть. На всякий случай спрячь под подолом ноги, хотя не думаю, что твоя внешность будет иметь решающее значение, так как все остальное его устраивает: твое положение, происхождение, возраст.

В сердце Мэй закралась тревога.

— А ему сколько лет?

— Он старше тебя, но это неважно. Главное, у него есть деньги, и он готов взять тебя без приданого, — сказала тетка.

Она заставила ворчавшую Лин-Лин отправиться на рынок за продуктами, а потом приготовить жареную курицу с имбирем и красным гаоляном, трепангов и вареные яйца. Цзин принес рисовой водки, а Ши накрыла столик цветной бумагой и воскурила в комнате благовония.

В разгар подготовки к приему важного гостя Тао прокралась в комнату Мэй и заявила:

— Я видела этого «жениха»: он похож на старую обезьяну! Он уже приходил, когда ты была в мастерской. Тогда я не догадалась, кто это и что ему нужно, а теперь понимаю. Не выходи за него, Мэй!

Печально улыбнувшись, Мэй нежно коснулась волос младшей сестры.

Десятилетняя Тао была очень хорошенькой: нежное, будто фарфоровое, лицо, изящная фигурка, маленькие ручки. Было видно, что она станет редкой красавицей. Мэй, которая зачастую отказывала себе даже в самом необходимом, наряжала ее как картинку.

— Едет, едет! — закричала Ши, и Тао выскользнула за дверь.

Невеста ждала в своей каморке. Она пребывала в смятенных чувствах. Несмотря ни на что, Мэй хотелось верить, что тетка не просто хочет избавиться от нее. Возможно, и Ши, и Цзин искренне желают ей добра. Просто они неспособны понять, что девушке могут быть присущи особые переживания, интересы, и мечты. Они рассматривали брак как чисто деловое предприятие, а с этой точки зрения старик Лю Фэнь был куда лучшим женихом, чем какой-нибудь юноша из большой и небогатой семьи. Им не приходило в голову, что Мэй может размышлять о мужской красоте или мечтать о любви.

Она вышла к гостю, скромно потупив глаза и переступая мелкими, «лотосовыми» шажками, как ходили настоящие «бинтованные» красавицы.

На почетном месте сидел маленький, суетливый человечек со сморщенным, как печеное яблоко, лицом. Увидев Мэй, он обнажил в улыбке желтые зубы. Его голый череп поблескивал в ярком свете ламп.

Он протянул ей красивую плетеную корзину в форме лодочки, полную пышных пионов, символа разгара и буйства весны. Мэй с поклоном приняла подарок и, повинуясь знаку Ши, села рядом с ней.

Цзин разлил чай и первую чашку подал гостю. Мэй взглянула на обтянутые сухой и сморщенной кожей пальцы Лю Фэня и ее затошнило. Она должна позволить этим рукам коснуться ее тела?!

Новый наряд стеснял Мэй, она ощущала себя непривычно и неуютно с обсыпанным рисовой пудрой лицом и ярко накрашенными губами. Она молчала, когда Цзин и Лю Фэнь заговорили о том, что надо пригласить гадателя и выбрать день свадьбы: ей не верилось, что они говорят о ней.

Она подумала о матери. Когда Ин-эр умерла, полный сердечной теплоты и волшебной простоты мир перестал существовать, в нем больше не было места тайным желаниям и искренним чувствам.

Знала ли мать, на что она ее обрекла?! Когда Лю Фэнь ушел, девушка спустила вниз, в кухню, где Лин-Лин мыла посуду.

— Я не выйду за него.

Мэй казалось, что эти слова произнесла не она, а некий спокойный голос, звучавший из глубины ее сознания.

Лин-Лин обернулась, и Мэй увидела морщинки в углах ее глаз, глубокие складки вокруг рта, ощутила все ее невысказанные печали и неразделенные испытания.

— Ты не можешь решать это сама.

— Почему? У меня нет родителей. Что касается Цзина и Ши, эти люди ничего для меня не сделали. Я только работала на них.

— Если ты откажешься от этого брака, Ши взбесится и выгонит вон и тебя, и Тао.

— Я и сама собиралась уйти.

Лин-Лин вытерла руки и села.

— Ты не знаешь, что творится на улице! Люди закрылись в домах и боятся высунуть нос. Китайцы распоясались, маньчжуры обозлены. Когда они войдут в город, то начнут крушить все, что попадется под руку! Здесь вы с Тао в безопасности, а если уйдете, любой сможет вас обидеть. Вспомни, о чем я тебе рассказывала! Когда выйдешь за Лю Фэня, оставишь работу в мастерской. Больше не будешь опускать руки в кипяток и станешь носить накладные ногти. А голод? Его призрак стоит за спиной у каждого из нас, но только не у Лю Фэня, потому что он самый богатый ростовщик в этом квартале!

— Но он старик, уродливый старик!

— Если он стар, значит, долго не проживет, а когда умрет, все достанется тебе. Потерпишь год-другой, зато потом заживешь по-другому.

— Зачем же я столько лет копила деньги?