В облаках - Маргарита Ардо Страница 15

— Никогда ещё Штирлиц не был так близко к провалу! Тебе больше нечего скрывать!

Он выпустил меня и сел, потирая плечо, на которое пришлась моя голова при падении. Я тоже села, красная, как рак, и обернулась.

Мы были на пороге подсобного помещения, и здесь стояла не только большая стиральная машинка для профессионалов, но также посудомоечная, сушилка, две гладильные доски, два утюга, стеллажи с бытовой химией, швабры, вёдра, щётки и, кажется, морозильная камера. Артём хохотал.

Отчего-то я почувствовала себя уязвлённой: он мог посмотреть мне в глаза, а разглядел только бытовую технику! Буржуй и эксплуататор!

Но вслух я сказала только:

— Вуаля! Кто нашёл, тот и пользуется. Это был квест.

Встала и ушла гордой походкой в закат, точнее, прихрамывая, — в каморку под лестницей. Зато очень гордо!

* * *

"Это знак! — бурчала я про себя, как старая бабка, смазывая едва заметную ссадину на предплечье йодом. — Точно знак, и он говорит: нечего заглядываться на всяких проходимцев! На курортах все врут, срабатывает эффект железнодорожного вагона: увидел, поразил, забыл. Кстати, если он не соврал, то всё ещё хуже. Ненавижу мажоров! И мне одной хорошо! Не нужно мне ничего! Я прекрасна и самодостаточна!"

Я переоделась в сухое платье, похожее на длинную футболку с капюшоном, вытерла полотенцем волосы.

На кухне «для бедных» грюкнуло. Зашумел электрочайник. Из крана в мойку потекла вода.

«Лизочка, наверное. Или пара из Севастополя. Этот же руки запачкать боится...»

Выглянула за шторку в стене. Нет, это был Артём. Тоже переоделся, волосы взлохмачены, как у мальчишки. Он что-то делал у стола.

«Не выйду, пока не отправится в свой поход», — подумала я, продолжая за ним наблюдать, как из логова шпиона.

Заметила, что у Артёма есть лёгкая асимметрия в лице. Словно привык улыбаться с хитрецой и порой кривовато, потому что не искренне. Лоб высокий. Подбородок упрямый. Лицо человека, который знает, что умеет нравиться и пользуется этим. Хуже того: привык, что все клюют, и потому достаточно небрежно улыбнуться и сказать: «Я миллиардер». Фу!

Я глянула на себя в зеркало: обычная, совсем обычная, каких много ходит по улицам. Стройная, но не спортивная. Нос курносый. Губы как губы. Глаза невыразительные, брови в порядок не привела. И цвет волос дурацкий: моль, сорт второй, выцветший.

Созерцание собственной заурядности вызвало ещё большее раздражение. Зато я пришла к весьма определённому выводу:

«У нас с ним ничего общего быть не может! И он мне ничуть не нравится. Даже не поинтересовался, не ударилась ли я? И со шлангом не помог. Разве нормальный мужчина так ведёт себя? Допустим, он не испытывает симпатии, но где же вежливость, благородство? Или миллиардерам всё это ни к чему? Ну да, я же прислуга!» Я снова чуть не подскочила на месте, ужаленная вспомнившимся оскорблением. Служанкой я никому не буду, я скульптор, вот вам!

Артём повернулся ко мне вполоборота, слегка улыбаясь, а я мысленно фыркнула::

«Даже сам с собой притворяется своим парнем. Для кого? Кого он хочет обаять? Чайник, что ли?»

Резкий звонок ворвался в тихие бытовые шумы, Артём достал из кармана шорт телефон, поднёс к уху.

— Да, говори быстро! — приказал он.

Я оторопела, потому что в тысячную долю секунды его лицо изменилось: из молодого парня Артём превратился в зрелого, жёсткого и безапелляционного мужчину, старше меня лет на десять. А казался ровесником.

— Продавай, — скомандовал он, выслушав кого-то.

И ушёл в свой номер, плотно закрыв за собой дверь. А я так и осталась стоять, поражённая. Потому что этот последний действительно мог быть олигархом, министром, биржевым воротилой, да кем угодно! С хищным взглядом, со складкой у рта и опасной собранностью зверя перед прыжком, похожий на ягуара, который только нежился на солнце с красивой, лоснящейся шкуркой и вдруг увидел лёгкую добычу.

Руки мои покрылись мурашками. Я, наконец, отошла от шторки и выдохнула.

Нет, это хорошо, что я не красавица! Просто отлично! Может, кажусь ему подходящей для словесных шпилек, не более. И засматриваться на его фигуру так же целесообразно, как влюбляться в киногероя. А я личность цельная, мне не до ерунды!

* * *

Я раскрыла альбом и принялась что-то набрасывать карандашом по привычке. Мне нужно было перезагрузиться, рисунок этому отлично помогает!

Наконец, хлопнули три двери, защёлкнулись замки и шаги во дворе стихли. Это значило, что все ушли в поход — дышать соснами в Национальном парке.

Я выскользнула на кухню для бедных из своей потайной двери и увидела на ближайшем ко мне столе большую круглую коробку, разделённую на несколько частей: кешью, макадамия, грецкие орехи, фундук, пеканы, крупные фисташки на одной половине, и шоколадные трюфели с засахаренными фруктами на другой. Коробка была открыта, из-под неё торчала салфетка, где было размашисто написано:

«Надеюсь, ты не ударилась. Это тебе для улучшения настроения. Свежее. Из Калифорнии. Буду рад, если съешь всё».

А рядом стояла кружка и дымился ароматный чай. Ой, это он точно мне?