В облаках - Маргарита Ардо

— Хочешь познать дзен? — с загадочной улыбкой спросила Настя.

— Ты про то, чтобы не убивать кота за украденную со стола барабульку или решила заманить меня на написание статей в Яндексе? — хмыкнула я, отложив журнал.

— Я о романтике, ну что ты! Ладно, спрошу по-другому: хочешь большой и чистой любви? — Глаза подруги засияли многообещающе.

— Нет, — ответила я, вбив гвоздь в гроб заготовленной подругой речи.

Рыжий кот почуял, что расправы не будет, и вылез из укрытия. Потом разбежался и радостно прыгнул с веранды в траву. Из-под него выпорхнула галка. Раздалось обиженное мяуканье. Моей барабулькой, видимо, не наелся, разбойник.

Лицо Насти вытянулось, но только на мгновение, за которое я успела глотнуть ароматного чаю и зажмуриться от удовольствия. Что может быть прекраснее летом, чем листик сорванной мяты и отлично заваренный чай в большой кружке?

Перед нами томились в миске спелые вишни с капельками на упругих тёмных боках. Моя подруга Настя взяла одну, покрутила и хитро сощурилась.

— Зря. А ты знаешь, что...

— Не агитируй, — перебила её я. — Испытала я уже прелести большой любви с головой. Пожалуйста, больше не надо. Предпочитаю полагаться на себя: я себя не брошу, не подставлю и даже не обману на деньги. Я за стабильность. И вообще я была бы готова возглавить партию "Мир без мужчин", вот только папа расстроится.

— Это не стабильность, а убегание, — заявила Настя и откусила-таки черешню. Облизнула пухлыми губами брызнувший сок. — Ты как улитка, спряталась и думаешь: ой, как хорошо, я в домике!

— И между прочим, хорошо! — хмыкнула я.

А вокруг и правда было хорошо, я бы сказала, чудесно: мы сидели на веранде гостевого дома, увитой крупными пунцовыми розами. Перед нами простирался ухоженный сад. За скатами крыш, белыми стенами, мазками виноградных лоз, словно на картине об Италии, синела в летнем мареве полоска моря, бежал поспешно в пене катерок, словно спасаясь от подступающих с запада фиолетовых вод. Здесь, на горе, нагретый солнцем воздух ласкал чуть солёным запахом и теплом солнца.

Настя качнула головой:

— Ну, Эля! А чувства? А жизнь? А секс? А эмоции на грани? Я без них не могу! — и вдруг схватила меня за обе руки и взмолилась: — Я правда без них не могу! Поможешь мне?! Ты ведь моя лучшая подруга детства!

Я закашлялась. Она похлопала меня по спине, а затем снова приняла умоляющий вид.

— Я тебя люблю, конечно, — призналась я, — но не в таком плане... Прости.

Настя рассмеялась.

— Ой, не могу! Я же не про это!

— Отлично, — вытерла выступившую на глазах слезинку я. — А то я уж подумала...

Настя опустила ресницы и прикусила губу, безуспешно пытаясь сдержать улыбку.

— Джон прилетает! Мой Джон, представляешь?! Мы сможем, наконец, увидеться! Но...

— Это здорово, ты столько о нём говорила, — без энтузиазма ответила я.

— Да, — кивнула Настя и снова потупилась, а затем взглянула мне в глаза с надеждой: — Но он не предупредил заранее. Он сам не знал. А у меня дежурство в гостинице... Сменщица угодила в больницу, директор сменился, нового нету, и я осталась, как одинокая ворона... Подменишь меня?

Я ушам своим не поверила.

— Ты хочешь, чтобы я стала администратором гостиницы?

— Всего на пару часов! От силы на три! Сейчас никого нет ведь! Мы в аэропорту с Джоном встретимся и сразу в номер, а потом я на такси и обратно!

В её голосе было столько мольбы и надежды, смешанной с отчаянием, что я вздохнула. Настя не дала мне даже ответить, затараторила, защебетала, взволнованно улыбаясь:

— Тебе же ничего делать не надо будет! Вот совсем! Просто побыть. Группа йогов с семинаром только завтра приедут, там такие мужчины, о-о-о! А так я уже всё подготовила! В номерах чистота, постели заправлены, мыльно-рыльное на месте...

— Ты же сказала, на три часа, — заметила я.

— На три... — закивала Настя, поддакивая себе пышной грудью. — На четыре, если пробки.

— А при чём же йоги?

— Это я так, к слову, что всё готово! — воскликнула Настя. — Тебе нужно будет только чай пить и никого не пускать. Звонить все будут мне, если что!

— Ну хорошо, — пожала я плечами. — Чаю попить мне не сложно. Но ты же точно вернёшься до приезда гостей?

— Вернусь! Чтоб мне горшок на голову упал! С кактусом! Клянусь! — Настя вскочила и кинулась меня обнимать: — Ты лучшая в мире подруга, Элечка! Самая лучшая! О Джон! Я его увижу! Ура!!!

— А зачем ты меня про любовь спрашивала? — прокряхтела я, зажатая в тисках объятий.

— Ну, чтоб ты меня поняла! Думала, может, к тебе соседа прислать, чтоб не скучала! Классный мужик! Он не против, если что...

— Не надо... Я уж как-нибудь сама, — сказала я, высвобождаясь из жарких Настиных рук. — А про дзен к чему?

— Ну я как раз вчера слышала, будто если быть в моменте и принимать с радостью неожиданные повороты судьбы, то... будешь счастливой! Типа это и есть дзен!

— Не слушай на ночь звёзд Тик-Тока, можно заработать вздутие живота и самооценки, — ухмыльнулась я.

Но глаза Насти уже блестели предвкушением свидания, миловидное лицо с пухлыми щёчками обрело счастливое и немного шкодное выражение, — такое же, как когда мы в детстве кидались помидорами с балкона на голову её первой, несостоявшейся любви, а попали в высокую прическу продавщицы овощного ларька.

Интуиция слегка зачесалась, напоминая про выволочку, устроенную мне мамой, зато Настя потом кормила меня мороженым на все карманные — щедро, до ангины. Сколько вообще всего было в нашей истории! Настя всегда была неутомимой выдумщицей, как Карлсон, и вечно влюблённой, как девушка с рекламы духов.

Но сейчас подруга была счастлива, и сказать "Нет" как-то не получилось. Тем более, что не зря же я сорвалась по её приглашению и приехала аж сюда, на море, в Крым, куда Настя устроилась на лето администратором...

* * *

— Пей чай и наслаждайся! — крикнула Настя, садясь в такси у ворот, красивая, как откормленная бабушкиными пирожками Марго Робби.

Я помахала ей рукой и закрыла калитку высоких ворот белоснежного гостевого дома под названием "Облака", торчащего на отшибе посёлка, как крепость на горе.

Через два часа Настя не приехала. И через четыре. Я немного рассердилась, но от Насти прилетела смс: "Я скоро!"

Разморенная южным солнцем, я заснула с книгой прямо в шезлонге на веранде ещё засветло. А вскочила с него на рассвете, точнее упала, перевернувшись, от громкого стука в железную дверь и басистых мужских голосов: