Холодные сердца - Лайза Джуэлл Страница 13

– Так что же, бабушка спала вот здесь, да? – спросила Молли, барабаня по подлокотникам кресла.

Мэг окинула взглядом комнату. Кровать Лорелеи была завалена одеждой и сумками. На полу около стула лежало одеяло с узором из цветков фуксии и лаванды и подушка из того же комплекта.

– Похоже на то, – ответила она.

– Боже.

Мэг кивнула. Единственная прихоть, которую Мэг позволяла себе ежедневно, так это полежать на огромном матрасе с вытянутыми ногами, чтобы ступни ощущали мягкую, шелковистую простыню (чисто постиранную, выжатую, спрыснутую туалетной водой и постеленную не более пяти дней назад), и при этом еще можно было бы с головой зарыться в мягкую подушку. Когда она видела бездомных, живущих в постоянном страхе, бедности и одиночестве, ее сердце обливалось кровью. Никаких кроватей у них не было. А ее мать жила в доме с пятью спальнями. Ее вечно всклокоченные волосы, согнутая, словно арка, спина, склоненная вправо шея, – вот она сидит в этом потертом кресле днями напролет. Она никогда и не лежала на этой кровати. «Боже мой, – подумала Мэг, – неужели она настолько себя ненавидела?»

– Идем, – сказала она. – Посмотрим, что там наверху. – Она протянула руку Молли, чтобы помочь ей встать с продавленного кресла.

– А можно увидеть твою комнату?

Мэг недовольно вздохнула. Она лишилась своей комнаты через неделю после того, как уехала из дома. Тогда ей было двадцать.

Ее мать сразу же превратила ее в склад.

– Ну, если ты так хочешь, – ответила Мэг дочери.

Она повернула налево из комнаты Лорелеи, прокладывая себе путь через очередной коридор, забитый барахлом, к двери ее бывшей комнаты. Она повернула ручку и попыталась войти, потом повернулась к Молли и закатила глаза.

– Господи боже, – сказала она. – Кажется, она совершенно завалена.

– Дай-ка я попробую. – Молли прислонилась своей тоненькой фигуркой к двери. Она толкала ее спиной, боками, руками.

– Не открыть, – сказала она, повернувшись к Мэг. – Как это возможно? Как она затаскивала все внутрь, если мы не можем даже открыть дверь?

Мэг пожала плечами.

– Это не поддается здравому смыслу. Твоя бабушка была очень странной женщиной.

– А где комната Бет?

– Вот здесь, за этим углом, – сказала Мэг.

Она шла по стенке, оставляя следы своих рук на пыльных обоях.

Лучшие обои от Лоры Эшли с бледно-зелеными магнолиями все еще носили на себе следы ее детства: линии фломастеров и наполовину разорванные наклейки. Вот она, комната Бет, до сих пор с табличкой, купленной в сувенирной лавке в Уэстон-сьюпер-Мэр.

Комната Бет. У обеих девочек были такие таблички. Мэг до сих пор помнила тот восторг, с которым они бегали глазами по витрине, и да! Они нашли табличку с именем «Мэган»! (В магазине, правда, не было табличек с именами Рори и Риза, но близнецы были слишком маленькими, чтобы расстраиваться из-за этого.) Девочки приклеили к своим дверям таблички скотчем. Со временем Мэг по какой-то причине сняла свою табличку, и та разломилась пополам у нее в руках. Она выбросила ее, никогда больше не вспоминая. До этого момента. Внезапная, мимолетная мысль о том, что когда-то все они были счастливы. Даже Риз. «Невозможно, – подумала она, – невозможно». Бет же никогда не снимала свою табличку, словно застряв в прошлом и не развиваясь, как эмбрион, заспиртованный в банке. Дверь была чуть приоткрыта, и, заглянув внутрь, Мэг ничуть не удивилась: все те же груды барахла. Окна были занавешены грязными занавесками, покосившимися на одну сторону и потому пропускавшими внутрь только лишь небольшой луч света. Шкаф Бет стоял слева от двери. Его дверцы широко распахнулись, выставляя напоказ одежду сестры: старые наряды, которые она носила, когда еще что-то значила для Мэган. Когда она была ее сестрой. Телефон Мэг внезапно зазвонил. Она взглянула на экран. Билл, слава богу.