Горец-изгнанник - Моника Маккарти Страница 12

Патрик сам не знал, что заставило его подумать, будто он может понравиться ей. Ведь Макгрегоры люди жестокие, закаленные годами безжалостного изгнания.

Но что-то в Элизабет Кэмпбелл обезоружило его. У нее была такая простая и непринужденная манера общения, что ему хотелось разговаривать с ней бесконечно долго. Только разговаривать. Когда она смотрела на него большими синими глазами на бледном серьезном маленьком лице, то выглядела такой беззащитной, и от этого он казался самому себе ужасной скотиной, обманывая ее.

Она та женщина, которую нужно защищать и лелеять. Хрупкое изделие из фарфора в руках костолома.

Патрик скрылся среди деревьев, но прежде увидел, как она разговаривает с его людьми и раздает еду. Он уже заметил и раньше, на поле битвы — прежде чем подумать о себе, она заботилась о нуждах других людей. Лиззи хорошо выполняла свой долг. Настоящая, прирожденная хозяйка замка.

Понимая, что ему нужно действовать быстро, пока кто-нибудь его не заметил, Патрик отбросил мысли о девушке и двинулся в сторону озера. Освободившись от оружия и кожаного нагрудника, он начал разматывать промокшее полотно, которое прилипло к кровоточащей ране. Будь у него время развести огонь, он прижал бы к ране горячий клинок, чтобы остановить кровотечение, даже если рана воспалилась.

Боль была сильная, но это не повлияло на его действия. Он переживал и худшее. От воспоминаний он поморщился. Постоянный холод, голод, сырость, боль… Камин и дом — вот настоящие удобства, которых он был лишен так долго.

Но скоро все изменится.

Патрик действовал быстро и ловко, тщательно обрабатывая рану. Промыв ее чистой водой, он оторвал кусок от своей льняной рубахи, на стоимость которой можно было бы прокормить его людей целую неделю, и хорошо перевязал им живот. Утрата рубахи доставила ему боли больше, чем сама рана. Он обменял свой плед на одежду, которую предпочитают на Шотландской низменности, чтобы его не узнали.

Он знал, что рискует, оставляя рану как она есть, необработанной, но сейчас он мало что мог сделать. Гораздо опаснее, если ему зададут вопрос, где он ее получил.

Если кровь сразу не пропитает льняную повязку, то он может считать, что легко отделался. По крайней мере не упадет с лошади из-за потери крови. Надев нагрудник и оружие, он присоединился к своим людям, которые уже занимались лошадьми.

Патрик огляделся, отмечая для себя, где расположились враги. Несколько охранников Кэмпбеллов, которые ехали вместе с ними, расположилась поближе к озеру, все еще поедая куски говядины и овсяные лепешки, которые, как он видел, Элизабет раздала им. Он не думал, что ему доводилось встречаться с кем-нибудь из этих людей раньше, но знал — нужно быть осторожным.

Подъехал Робби, один из самых молодых его воинов. Ему всего девятнадцать лет, но он был с Патриком, когда тот дрался с Алексом Маклаудом при Льюисе почти три года назад. Робби внимательно посмотрел на Патрика.

— Снова открылась рана?

— Не важно.

Робби выругался.

— Даже если ты лишишься обеих ног и кишки будут волочиться за тобой, ты и тогда будешь говорить «не важно». Твоя сестра прикажет повесить меня, если я позволю тебе умереть от лихорадки.

— Я и не знал, что Энни отправила влюбленных парней шпионить за мной.

Робби попытался скрыть краску на щеках. Увлечение молодого воина младшей сестрой Патрика было хорошо известно. Но также было известно, что упрямая Энни уже давно отдала свое сердце Ниллу Ламонту. Патрику Нилл нравился, но Ламонт, второй сын Аскога, был человеком амбициозным и жаждал прославиться как воин. Если он женится, то это должно способствовать расширению связей его клана. Жена из лишенного прав клана Макгрегора — вряд ли он этого хочет. Бедная Энни была обречена на разбитое сердце и разочарование, но девчонка не хотела слышать никаких доводов.

— Раз уж Энни зашивала тебя, то ей просто не захочется увидеть, что вся ее работа пошла прахом, — заметил Робби.

— Пусть моя упрямая сестра занимается своим делом.

Робби огляделся.

— А куда девушка пошла?

Патрик посмотрел сквозь деревья и нахмурился, не увидев Лиззи.

— Не знаю. Готовь лошадей. Я поищу ее.

Лиззи ушла минут десять назад, но даже если учесть, что женщины не считают времени, занимаясь собой, ей пора бы уже вернуться. Хотя ему и неловко было нарушать ее уединение, не следовало упускать момент поговорить с ней с глазу на глаз.

Он сделал несколько шагов в том направлении, куда она пошла, и окликнул ее по имени. От звука, раздавшегося в ответ, кровь застыла у него в жилах. Вытаскивая кинжал из ножен, он ринулся во тьму.